Четыре сестры. Малика Ферджух

позвала Женевьева. – Десять часов!

      – Ммм.

      – С тобой все хорошо?

      – Ммм.

      Зазвучал голосок Энид:

      – Ты проснулась?

      – Ммм.

      – Мы оставили тебе сливок от Сидони!

      Беттина заткнула уши. Что не помешало ей услышать стук Шарли.

      – Эй, там, подъем! Ты меня слышишь?

      Шарли толкнула дверь, ворвалась в комнату и раздернула занавески, твердя, что десять часов утра – вполне достаточно для…

      – Ладно, ладно, ладно, – пробурчала Беттина. – Сейчас спущусь.

      – Только не мой каждый волосок по отдельности, нам еще нужна ванная!

      Почему она так сказала?

      Нет, наверно, случайно. Беттина не стала занимать ванную на три часа, однако умывалась не торопясь. В какой-то момент Гортензия крикнула ей через дверь:

      – Продолжай, уже скоро обед!

      Вот теперь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пора было спуститься. Отступать некуда.

      Беттина собрала свое мужество в кулак и понесла его как могла. Ей непременно надо было спуститься с ним вместе. Не без труда: оно хотело вырваться, убежать, оставить ее выкручиваться одну. Ему тоже было стыдно. Но все же они добрались до кухни вдвоем.

      Там разбирались с посудой после завтрака. Шарли и Гортензия мыли, Базиль, Женевьева и Коломба вытирали и расставляли. В общем, отличный День всех святых.

      Беттина взглянула на Коломбу. Та уже смотрела на нее с этим ее загадочным выражением лица.

      – Ты тоже удивилась, да? – воскликнула Энид.

      – Мы находим, что ей это суперски идет, – подхватила Шарли. – Правда, мы все считаем, что Коломба так очень красивая?

      – Все, – подтвердил Базиль. – Мужской взгляд особенно ценен…

      – Самое невероятное, что она остригла их сама, без посторонней помощи. Здорово, правда?

      Коломба запустила пятерню в свои короткие волосы, на голове остались бороздки. Как от вилки в пюре, отметила про себя Беттина.

      – Так получилось, – объяснила она. – Я видела сон, будто мне отрезали косу. И утром я… закончила дело.

      – Скажи ей, Беттина, что она просто прелесть.

      Беттина выпила стакан воды. Вода оказалась ужасно горькой. А Коломба по-прежнему была непоправимо хороша.

      – Ей очень идет, – сказала она тихо.

      – Для нашей Беттины «очень идет» – это суперкомплимент… Коломба, ты можешь понимать его как «божественно»!

      Невидимая улыбка Коломбы распалила гнев Беттины. Ох как она ее ненавидела! Ненавидела ее спокойные ласковые глаза и ее добренькую ложь! Пусть бы лучше наябедничала! Пусть бы сказала: «Это она! Это Беттина отрезала мне косу ножницами ночью, когда я спала! Беттина ревнует! Она завидует!»

      Но нет. Она милосердно солгала. Беттине хотелось укусить ее за это.

      «Она ждет от меня извинений, – подумала Беттина, злобно размешивая хлопья в йогурте. – Умрет – не дождется!»

      – Ты хочешь взбить йогурт в пену? – засмеялась Гортензия.

      Беттина отложила ложку.

      – Мне надо уйти, – вдруг сказала Коломба (и порозовела). – Я… Друзья