Триумфальная арка. Эрих Мария Ремарк

запах табака, сладких духов и пота.

      – Роланда, – позвал Равик.

      Она стояла у стола, на котором лежала груда розового шелкового белья.

      – Равик, – сказала она, нисколько не удивившись. – Так поздно. Чего ты хочешь? Девушку или выпить? Или и то и другое?

      – Водки. Польской.

      Роланда принесла бутылку и рюмку.

      – Налей себе сам. Мне еще надо рассортировать и переписать белье. Сейчас придет машина из прачечной. Не перепишешь каждую тряпку в отдельности, эта банда все разворует, как стая сорок. Шоферня, сам понимаешь. Все они любят делать подарки своим подружкам.

      Равик кивнул.

      – Включи музыку, Роланда. Погромче.

      – Ладно.

      Роланда включила приемник. Загремели литавры и барабаны. В высоком пустом зале разразилась звуковая буря.

      – Не слишком ли громко, Равик?

      – Нет.

      Слишком громко? Что могло сейчас казаться слишком громким? Только тишина. Тишина, в которой тебя разносит на куски, как в безвоздушном пространстве.

      – Ну, вот и все, – сказала Роланда и подошла к столику Равика. У нее были плотная фигура, ясное лицо и спокойные черные глаза. Черное пуританское платье выдавало в ней распорядительницу и выделяло ее среди полуголых девиц.

      – Выпьем, Роланда?

      – Ладно. Давай.

      Равик принес из бара рюмку и налил. Роланда удержала его руку, когда рюмка наполнилась наполовину.

      – Хватит! Больше не хочу.

      – Ненавижу недолитые рюмки. Уж лучше не допить.

      – Зачем? Это было бы расточительством.

      Равик взглянул на нее. Солидное, умное лицо.

      Он улыбнулся.

      – Расточительство! Французы вечно боятся его. А кому нужна бережливость? Тебя ведь тоже никто не бережет.

      – Тут коммерция. Совсем другое дело.

      Равик рассмеялся.

      – Выпьем за коммерцию! Чем бы оказался мир без морали дельцов? Сборищем преступников, идеалистов и бездельников.

      – Тебе нужна девушка, – сказала Роланда. – Могу позвонить Кики. Она очень хороша. Двадцать один год.

      – Вот как. И ей двадцать один год. Нет, такие уже не для меня. – Равик снова наполнил свою рюмку. – Роланда, о чем ты думаешь перед сном?

      – Чаще всего ни о чем. Слишком устаю.

      – А когда не очень устала?

      – О Туре.

      – Почему о Туре?

      – Там у меня тетка. У нее дом с магазином. Дважды я платила за него по закладной. Когда она умрет – ей семьдесят шесть, – дом достанется мне. Тогда я перестрою магазин под кафе. Светлые обои в цветочках, три музыканта – пианино, скрипка, виолончель, в глубине – бар. Небольшой, но изящный. Дом расположен в хорошем квартале. Думаю, что за девять с половиной тысяч франков смогу его прилично обставить, приобрету даже гардины и люстры. Кроме того, на первых порах хочется иметь в запасе тысяч пять. Ну и, конечно, квартирная плата с жильцов верхних этажей. Вот о чем я думаю.

      – Ты родилась в Туре?

      – Да, но никому не известно, где я находилась потом. Если дело пойдет на лад, никто