Триумфальная арка. Эрих Мария Ремарк

и пачку сигарет.

      – «Лоран», зеленые. Все-таки нашлась одна пачка.

      – Так я и думал. Вы служили на флоте?

      – Нет. В цирке.

      – Еще лучше. – Равик подал женщине рюмку. – Вот, выпейте. Ночью кальвадос – самое подходящее. А может, хотите кофе?

      – Нет.

      – Выпейте залпом.

      Женщина кивнула и выпила. Равик разглядывал ее. Потухшее лицо, блеклое и почти без всякого выражения. Полные, но бледные губы, их очертания словно стерлись, и только волосы естественно-золотистого цвета были очень хороши. Она носила берет. А из-под плаща виднелся синий английский костюм, сшитый у хорошего портного. Но зеленый камень в перстне был слишком велик, чтобы не быть фальшивым.

      – Еще рюмку? – спросил Равик.

      Женщина кивнула.

      Он подозвал кельнера.

      – Еще два кальвадоса. Только рюмки побольше.

      – И налить побольше?

      – Да.

      – Значит, два двойных кальвадоса.

      – Угадали.

      Равик решил быстро выпить свою рюмку и уйти. Ему было скучно, и он очень устал. Вообще же он умел терпеливо переносить превратности судьбы: за плечами сорок лет беспокойной и переменчивой жизни. Ситуации вроде этой были ему не в новинку. Он жил в Париже несколько лет, страдал бессонницей и ночами часто бродил по городу – поневоле приходилось видеть всякое.

      Кельнер принес заказанное. Равик осторожно поставил перед женщиной рюмку яблочной водки, пряной и ароматной.

      – Выпейте еще. Толку, конечно, будет мало, зато согревает. И что бы с вами ни случилось – ничего не принимайте близко к сердцу. Немногое на свете долго бывает важным.

      Женщина подняла на него глаза, но к рюмке не прикоснулась.

      – Нет, это и в самом деле так, – сказал Равик. – Особенно если дело происходит ночью. Ночь многое усложняет.

      Женщина по-прежнему смотрела на него.

      – Незачем меня утешать, – наконец проговорила она.

      – Тем лучше.

      Равик поискал глазами кельнера. Хватит. Ему это надоело, он хорошо знал таких женщин. Вероятно, из русских эмигрантов, подумал он.

      Стоит им где-нибудь пристроиться и слегка захмелеть, как сразу же переходят на категорический тон.

      – Вы русская?

      – Нет.

      Равик расплатился и встал, собираясь проститься. Сразу же встала и женщина. Она сделала это молча, как нечто само собой разумеющееся. Равик нерешительно взглянул на нее. Ладно, подумал он. Проститься можно и на улице.

      Начался дождь. У входа Равик остановился.

      – Вам куда?

      Он решил, что пойдет в противоположном направлении.

      – Не знаю. Куда-нибудь.

      – Где вы живете?

      Женщина вздрогнула.

      – Туда я пойти не могу. Нет! Не могу! Только не туда!

      В ее глазах внезапно появилось выражение дикого страха. Ссора, подумал Равик. Разругалась с мужем и убежала из дому. Завтра днем одумается и вернется.

      – Разве вам не к кому пойти? К какой-нибудь знакомой? Отсюда можно позвонить.

      – Нет. Не к кому.

      – Но