Чужбина. Иосиф Антоновч Циммерманн

носит отцовскую фамилию и не стесняется быть немцем. Вот если можно было бы вернуться на семнадцать лет назад, он бы сказал тогда молодой, с высоконачесанной прической невестке, что она еще пожалеет о том, что записала супруга русским. Хотя и так уже видно, что она одумалась, сама учит немецкий язык и пишется теперь Шмидт. Свекор вспомнил сейчас, как Таня недавно договорилась до того, что если бы немцы выиграли войну, то весь СССР сейчас бы пил вкусное баварское пиво. Яков тогда наорал на сноху. Он никогда не воспринимал шутки про войну.

      – Да ладно, кто старое помянет, тому глаз вон! – подумал Яков и с улыбкой дотронулся до шрама на левой стороне лица.

      Лишь только маленькая частичка его сердца была заполнена сейчас чувствами отцовского и национального эго. По большому счету ему было не до радости. И не только от того, что рассказал ему сегодня Виктор, не от того, что писалось в газетах и показывалось по телевизору. Последние годы сильно изменили жизнь и людей степного Аккемира. Очень многие из старожил уехали. В их домах теперь жили оралманы – казахские переселенцы из узбекской Каракалпакии. Не самый дружелюбный народ. Они при встрече на улице даже не всегда отвечали на приветствие. Яков и Алтын по жизни крайне редко выходили на люди или в гости. Но сейчас даже им стало как-то пусто в Аккемире. Отец в этот момент полностью согласился с Виктором – жить, как раньше, здесь будет уже невозможно.

      – Жаке, убирай свои газеты, – Алтын стояла у стола с тарелками дымящегося паром куырдака.

      – А, это в самый раз! – старик потер от удовольствия руки. – Но вам, госпожа Шмидт, теперь придется научиться готовить штрудли.

      – Да что угодно, – Алтын протянула мужу ложку, – я все смогу. Только че ты меня вдруг решил перекрестить? Забыл, что ли, что я Шукенова?

      – А вот и нет, – ухмыльнулся Яков и поведал супруге последние новости.

      Мясо с картошкой в тарелках давно остыли, а родители говорили и говорили. В их доме никогда до сих пор не обсуждалось столько событий сразу.

      – Дети могут к нам переехать, – предложила было Алтын, – но совхоз же практически развалился. Работать в поселке совсем негде.

      – Таня и Виктор никогда не согласятся, – резюмировал Яков, – им теперь только Германию подавай.

      Так и не поевши, пошли спать…

      В полночь у привокзального дома появились молодчики. На мотоциклах. Некоторые на лошадях. Палили из ружей в небо.

      Напуганная Алтын спешила включить в каждой комнате свет.

      – Они не посмеют нас здесь тронуть, – она умоляла Якова не выходить во двор.

      Грабители забрались во двор со стороны мусульманского кладбища. Вывели из сарая коров и овец. Погнали скот в сторону реки Илек.

      Исчезли так же внезапно, как и появились. На прощанье подожгли юрту. Утопая в снегу, прыгали и неистово кудахтали перепуганные ярким пламенем полуслепые куры.

      Через дорогу спешила на помощь с двумя ведрами, полными водой, соседка Амалия. Со стороны вокзала с огнетушителем в руках бежал новый начальник станции, на ходу крича:

      – Я