Чужбина. Иосиф Антоновч Циммерманн

Да и остальное, не казахское население Аккемира страдало. Насиловали девушек. Вымогали деньги у парней. Известны даже случаи, когда несколько подростков наложили на себя руки, не выдержав притеснений.

      Досталось от братьев Исинов и самим казахам. Но это уже позже, когда аул почти опустел от не казахов…

      – С ума сойти, – горестно вздохнула Татьяна, – куда мир катится?

      Автомобиль областного начальства подъехал к высокому под шиферной крышей белому кирпичному дому Хабхабыча. Рядом ютились маленькие юрта и мазаный сарай.

      – Ты же говорил, что высоким забором двор огородили, – толкнула Виктора в плечо супруга.

      – Так только со стороны вокзала и поселка. А с задней стороны бате, видишь ли, нужен открытый вид на Илек.

      – Да уж, ему никогда не угодишь.

      Родители были искренне рады неожиданному приезду детей. Отец Яков даже засобирался сбегать за водочкой в магазин.

      – Да спрячьте вы свои пенсионные гроши, – невестка остановила Алтын, которая было протянула супругу мятые рубли, – я сама схожу. Куплю что понормальнее, а не эту вашу дешевую бормотуху.

      Таня вообще любила магазины. Но сейчас ее больше всего радовала возможность сбежать из дома Хабхабыча. Она просто хотела улизнуть от кухонной стряпни, которыми свекровь ее обязательно бы загрузила.

      Местный продуктовый магазин в этот час принадлежал ей одной. Продавщица в цветастом халате и в белом пушистом платке из ангорской шерсти лениво листала газету. Зоркие глазки Татьяны сразу заметили иностранный шрифт.

      – Вы немка? – догадалась, но любопытства ради все же спросила Таня.

      – Ну и что? – не поднимая глаз от газеты ответила кассирша.

      – Я невестка Шмидта. Знаешь, которого у вас тут называют Хабхабыч?

      – Так тебя в поселке уже все заочно знают, – женщина через прилавок протянула руку, – я Ида. Моя мама учительница немецкого языка в здешней школе. А с твоим мужем Витей мы в классе за одной партой сидели.

      – Татьяна. – хотела было добавить отчество, но вовремя передумала городская гостья. – Немецкая газета твоей маме по работе положена?

      – Да нет. Тут к одной сын в отпуск приехал, московский журналист. Уговаривает, чтобы мы подписку на нее оформили. Кстати, сегодня собирает в клубе односельчан. Будет нам про партию советских немцев рассказывать.

      – А что, есть такая?

      – Че только не придумают, – отмахнулась Ида, – ты то зачем пришла?

      – Дай хорошего портвейна.

      – У нас только один сорт.

      – А кто у вас в поселке продает копченое сало и колбасу?

      – Старик Ляйбрант, – продавщица замерла на миг в раздумье и уже полушепотом продолжила, – но они в этом году точно не коптили. Собираются в Германию. Еще в сентябре весь скот продали.

      – Вот те немец-перец-колбаса! – выпалила Татьяна. – Не везет же мне в этом году с закуской.

      На прощание она протянула Иде свою ладошку в кожаных перчатках на меху,