Черный амулет. Историко-романтическое повествование. Яков Петрович Мулкиджанян

избивали. Их рассеянные кучки, со всех сторон стиснутые арсиями, неумолимо редели. Взлетали арканы, выхватывая из седел седоков; под копытами ломали друг друга сбитые наземь с коней противники, насаживали на акинаки, разбивали головы дубинками-палицами, а то и впивались в глотки крепкими, будто волчьи, зубами.

      Устремились прочь иные из саургов, надеясь уйти от врага. Но мало кто сумел. И все новые потоки сарматской крови впитывала мать-земля Арматай, подставляла грудь упавшим, мертвым и полуживым…

      – Пата-а-а-к! – снова разнеслось в воздухе. Мидасп увидел, как множество арсиев рванулось вслед за уходящими повозками, табунами и стадами саургов. Река не спасла убегавших. Свирепые конники Тарсия и Гатаорса настигли их, с криками врезались в гущу стад, заметались среди обезумевших от шума животных. Арканами сбрасывали возничих – стариков, женщин. Натягивавшие луки саурги были тут же убиты. Победители хватали скарб саургов, вязали схваченных людей, бросая пленников в их же повозки.

      В одной из повозок поднялась во весь рост женщина с седыми растрепанными космами, среди криков и стонов простерла руки в мольбе, зашептала имена богов и духов-покровителей рода своего. Кто слышал ее? Боги вновь отвернулись от саургов. Сила и жестокость на стороне соседей.

      Кто-то из воинов заметил ее, понял, что жрица, крикнул товарищам. Сам Тарсий подлетел на саврасом своем жеребце, махнул старухе рукой – уходи! В степь уходи! Хлестнул быков плетью. Повозка дернулась, старуха упала. Быки потащились прочь, слыша горестные вопли хозяйки. Пусть живет служительница богов. Зачем арсиям ее жизнь? Боги могут рассердиться на обидчиков.

      Еще не кончена схватка, а сопротивление саургов уже сломлено. Иные бросили оружие свое, кто-то уже не имеет сил бороться. И все же есть среди саургов достойные воины. Вот несколько всадников, тесно прижавшись друг к другу, отбиваются от насевших арсиев. И бьются хорошо – уже не один из соплеменников Мидаспа сбит наземь мощными ударами.

      Из тех саургов выделил глаз Мидаспа одного – высокого ростом, с длинным мечом в руках. Не разглядеть лица, зато хорошо видно, как бьется саург, как отскакивают арсии, избегая ударов его меча. Кто-то пустил во всадника стрелу, но тот искусно принял ее красным щитом. Но вот разрублен щит. Теперь долго не продержаться саургу – Патак теснит его, и все чаще поднимается в воздух меч ардара. Но духи предков, видимо, помогли саургу – сбил он Патака с коня, рванулся вбок и прорвал кольцо арсиев. Славный конь у саурга – в один миг унес хозяина подальше от врагов. Опомнились арсии, кинулись вслед. И никто не пустил стрелы.

      Широко открыты глаза Мидаспа. Видит – саург поворачивает коня и скачет прямо к нему, оставляя погоню далеко позади. Растерянно смотрит мальчик на приближающегося всадника. Что делать? Саург все ближе, сейчас скроется в низине, а там по заросшей балке уйдет прочь! Уже виден темно-синий плащ саурга, грязное от пыли и крови лицо, отличные доспехи воина.

      – О, Вртрагна, бог