Черный амулет. Историко-романтическое повествование. Яков Петрович Мулкиджанян

врага. Движения вождей становятся быстрее – так велят барабаны. Тарсий и Гатаорс изображают саургов, Апарнадар – злого духа-покровителя врагов. Патак наступает то на одного, то на другого. Пятятся они назад, натягивают луки, но стрелы их летят мимо; хватают мечи, но только воздух рассекает возле Патака безжалостное железо. Но вот Патак пускает стрелу – никнет один из недругов; и другого настигает стрела. Исчез, вжался в землю злой дух-покровитель, испугался арсия.

      Отгремели барабаны. Отпустило всех суровое очарование танца. Сейчас воины покинут становище и останется… только ожидание. И Мидасп ничего не увидит?

      Огляделся Мидасп, поймал издали взгляд Атавака. На лице старейшины легкая улыбка – будто знает старик мысли мальчика.

      Вожди прыгнули в седла. Медлить нельзя. Солнце коснулось края земли. Патак выдернул из кучи хвороста свой меч, вложил в ножны. Махнул рукой, указывая путь. И многоголосый шум поднялся тогда, и мальчишки побежали вслед за отцами и братьями. Только один Мидасп кинулся в другую сторону. Он уже знал, что делать ему. Ворвался в кибитку свою, нашарил в сундучке лепешки, бросил в суму. Схватил колчан со стрелами, подаренными Парсугом. Поглубже надвинул остроконечную шапку, поправил налучье за спиной. Мать не встретила сына – провожала воинов вместе со всеми. Зато верный Тур-тур, недавно забытый Мидаспом и пришедший к жилищу, послушно подставил спину. Мидасп обогнул становище так, чтобы не видел никто, погнал коня вслед за ушедшими. Мать не будет волноваться за него – увидит, что нет лука и стрел, не отыщет сумы и лепешек. Она жена воина и мать воина, она поймет.

      Глава III

      Первый враг

      Еще хранит память последние мгновения военных приготовлений. И лицо Роксамат, обращенное к солнцу, еще стоит перед глазами Мидаспа. Но уже появились в груди неведомые прежде чувства, рожденные одиночеством. Но разве ты одинок? Впереди скачут соплеменники – еще видны вдалеке многочисленные темные точки. И нельзя отстать, чтоб не потеряться – будут воины двигаться непрестанно и выйдут к рассвету к становищам саургов.

      Солнце ушло с небосвода, степь прощалась со светом, замирала в предчувствии ночи. Мутноватым стал воздух, и наползающий вечер обозначил первые огни в недосягаемой вышине.

      Мидасп гонит тревожный зуд из души, и все же… Даже из бывалых мужчин редко кто в одиночку выходит в ночную степь. А тут и путь неизвестен. Одна надежда, что не отстанет далеко от своих, будет идти по следу до тех пор, пока Светлый Йима не перережет золотым мечом своим горло грифу* – хозяину тьмы. Послушный Тур-тур не подведет хозяина. Как хорошая собака будет держать след арсиев, хоть и боится темноты. Конь для сармата – все. Самый верный и преданный друг степняка. Отдаст человеку и быстроту ног своих, и кровь свою в трудный миг. А после смерти хозяина – понесет его в иные кочевья, высоко-высоко – куда не достигают силы зла. Не раз видел Мидасп,