Доживем до понедельника. Ключ без права передачи. Наталья Долинина

с улыбкой сказала Алина.

      Кажется, над ним уже иронизирует его секретарша. Да еще в присутствии этой женщины!

      – А чему вы улыбаетесь? Вы знаете все его стихотворения? И тем более – поэмы?

      – Все – нет…

      – А улыбаетесь! Через две минуты соединяйте с милицией. Как вы поняли – в детприемник они его не упекут?

      – Ну зачем, вряд ли…

      – Родителей известили?

      – Кто, я? Нет… Кто поймал, тот пусть извещает, для того там и сидит инспектор детской комнаты…

      – Алина! – Назаров побагровел. – Вы мать Додонова видели? Какое у нее лицо было вчера? Мы все оглянуться не успеем, как у вас свой пацан будет! И представьте, что семнадцать часов вы не знаете, где он!

      – Извините… Сейчас позвоню.

      В дверь просунулись головы двух девушек.

      – А вам что?

      Оказывается, в канцелярию набилось человек тридцать десятиклассников. Марина объяснила со старательной непринужденностью:

      – Это мой класс, мы хотим напроситься к вам в кабинет на этот час… Из-за телевизора. Там сейчас будут пушкинские «Маленькие трагедии» по второй программе. Оказывается, почти никто из моих не видел… а это нельзя не посмотреть.

      – Да? – слегка растерялся Назаров. – Так-таки нельзя?

      Алина саркастически покачала головой и напомнила:

      – Кирилл Алексеич, вам надо двух мамаш принимать.

      – Ну, я-то место найду… – Он посмотрел на Марину озадаченно. – У вас же сейчас совсем не это по плану?

      – Нет, – вскинула она голову. – Но знаете, внеплановый Пушкин – он еще гениальней!

      – Балуете вы их, вот что, – вздохнул Назаров и повернулся к телевизору. – Пирожными кормите свой десятый «Б»…

      – Русской классикой я их кормлю! А это давно уже – хлеб. – Похоже было, что Марина рассердилась. – Ну что же вы? Время идет, скажите: можно или нельзя?

      Он покорно щелкнул рукояткой «Рубина», а она распахнула дверь:

      – Заходите, ребята!

      Глядя, как этот табун вторгается в директорский кабинет, Алина подняла глаза к потолку и шепнула сама себе:

      – Край света!

      Но у Назарова глаза стали веселые. Вот он настроил, подкрутил, и на экране появилась заставка, обещающая показ «Моцарта и Сальери»…

      Стульев в кабинете хватило только на девочек. Назаров потоптался, глядя на стоящих у стен мальчиков, потом флегматично, не торопясь, стянул зеленую скатерть с длинного стола, за которым проходили педсоветы, и сделал над ним приглашающий жест.

      Они не заставили просить себя дважды.

      Звучала тема из моцартовского «Реквиема».

      Назаров, стоя за Марининым стулом, наклонился к ее уху:

      – С вами не соскучишься…

      – Благодарю… – И, не отводя глаз от экрана, где уже появился Николай Симонов – Сальери, она поднесла палец к губам: – Тссс…

      Телефонный звонок. Вместо того чтобы снять трубку, Назаров отключил розетки обоих аппаратов и вышел из кабинета бесшумно.

      Сальери начал свой монолог…

* * *

      – Простите,