Доживем до понедельника. Ключ без права передачи. Наталья Долинина

А ты постой, Смородин, постой…

      – Конец запрещения обгона.

      – Так, а здесь?

      – Ограничение габаритной высоты… Подряд говорить? Ограничение нагрузки на ось.

      – Майдан, ты уже машину, что ли, купил? – спросил кто-то сзади.

      – А ты не знал? – огрызнулся он. – «Кадиллак»! Серый в яблоках…

      – Тихо, остроумие потом… Смородин. – Директор подошел к нему вплотную. – Стало быть, по запрещающим знакам – ни в зуб ногой. Почему?

      – Я уже говорил вам: я никогда не сяду за руль. У меня минус пять.

      – Да-да, помню. И ты «неадекватен сам себе»…

      – Даже если б разрешили, я бы не сел. Я был бы опасен! – Вдруг он улыбнулся. – Вон тот знак я понимаю…

      – Который?

      – Крайний слева. Означает «осторожно, дети!».

      – Удивил! Тем более, что дети прямо нарисованы… Ну ладно, автомобилизм – дело факультативное, принуждать не могу. Но военная подготовка – это, брат, другое. На днях ты стоял такой же застенчивый, когда задача была – собрать автомат Калашникова. Теперь бы мог?

      Алеша молчал.

      – Да он же поступит в университет, Кирилл Алексеич! – не выдержал Адамян. – Ему же медаль обеспечена!

      Назаров потемнел:

      – Это еще не факт, Адамян! Факт, что есть статья шестьдесят третья Конституции СССР… Или выполнять ее – тоже не его мечта?

      Алеша, у которого кровь отхлынула от лица, сказал:

      – Там про мечту не сказано, в статье шестьдесят третьей… И я же не нарушил ее пока? Ни ее, ни других статей. Так что не надо повышать на меня голос. Если можно.

      Назаров выслушал с усмешкой, взгляд его не смягчился:

      – А профилактика? Сейчас я даже не про Смородина. Я – про «вечных белобилетников». Про эту установку их. Независимо ни от очков, ни от болезней… Когда молодой человек решает: солдатчина? казарма? хождение строем? Ну нет, увольте, это для других, для менее ценных!.. Симпатичен такой кому-нибудь из вас? Мне – нет.

      Раздался звонок. Глядя прямо на Алешу, в глаза ему, Назаров закончил так:

      – А про твои заслуги – и научные, и комсомольские – мне известно. И физик тебя нахваливает, и Марина Максимовна… Но в следующий раз я тебя гоняю по тактико-техническим данным, а также сборке-разборке автомата Калашникова. Основательно гоняю. Это ко всем относится! – предупредил и вышел.

      Наблюдалось некоторое оцепенение.

      Круглоголовый, с тонким голосом Ельцов высказал:

      – Парни, а ведь у нас директор еще не обозванный ходит! Кличка Унтер подойдет?

      – В смысле – Пришибеев? – уточнил Женя.

      Подошел к Алеше Майданов, предложил с неловкостью и поэтому грубовато:

      – Взять тебя на буксир, натаскать? Один, два вечера – и будешь иметь у него пять баллов… Он ведь, кроме шуток, может не дать медаль… Даже тебе!

      – Спасибо… Это я просто горю на плохой механической памяти, – объяснил Алеша в досаде. – Мозг уже не принимает того, что надо запоминать без доказательств…

      – Шериф! – крикнул Ельцов. – Парни, нашел, потрясная кличка… Он же