Доживем до понедельника. Ключ без права передачи. Наталья Долинина

непросто, вы же знаете…

      – Алеша, – повернулась к нему Марина, – ты очень зол на Майданова? Даже теперь, когда нашлись вторые очки?

      Он пожал плечами:

      – А я не из-за очков, а из-за вас. Товарищ хамил в лицо… И вы уже простили?

      – А что, непедагогично? Теперь надо объявить ему войну?

      – Не войну… но, как минимум, вытащить его на бюро! Не я один так думал.

      – Ваше право. Только зачем? Лучше прийти с ним ко мне – все равно ж мы соберемся, раз такой день! И может, заодно поймем: почему он всеми иглами наружу, кто и в чем виноват перед ним? Юля, можешь его пригласить?

      – Сегодня? Нет… Он за город уехал, в Блинцово. Там у него и тетки нет, и белки скачут, и печку, видите ли, можно разжечь… Как будто я никогда печку не видела… Или белку! – Она повела плечом очень индифферентно.

      Антошка заявил, наоборот, с большим подъемом:

      – Хочу белку! Где она?

      – Вот у Юли спроси, – отозвалась мама. – Ты была там?

      – Один раз, в октябре. А что?

      Марина пересела на качели и недолго думая спросила оттуда:

      – Слушайте, не рвануть ли нам за город? Не потеснить ли Майданова возле его печки?

      – Это вы из-за кого предлагаете? – спросил, глядя на Юлю, Алеша.

      – Да из-за себя, господи! Из-за этих белок! Из-за Антона: он зимнего леса никогда не видел… А вы видали? Где, когда? Прошлым летом по телевизору? – задиралась она, пока не раздалось единогласное:

      – А что, в самом деле? Поехали…

* * *

      В электричке – те же плюс Таня Косицкая и Женя Адамян. Вагон свободный, почти безраздельно принадлежит этой компании. Антошка имеет возможность облазить разные скамейки. Адамян везет свои лыжи, захвачен и рюкзачок с провизией. Разговор неупорядоченный, скачущий.

      – Марина Максимовна, а давайте «Маскарад» поставим? Майданов – Арбенин, Юлька – Нина, я – баронесса Штраль… – смеется Таня.

      – Издеваешься? Нину мне никогда не дадут, я и не надеюсь, носом не вышла…

      – Да, носик у тебя скорей уж для Марии Антоновны из «Ревизора». Но это мы простили бы…

      – Майданов уже простил! – вставил Женя.

      – Не твое дело. Но пока у тебя тройки – Юля, я тебе говорю! – никаких ролей и маскарадов, понятно?

      – Подумаешь, тройки… в день рождения о них можно не напоминать. Правда, Антон? И вообще, я их, может быть, нарочно получаю!

      – То есть?

      – Чтоб меня нельзя было запихнуть в тот институт, куда я не хочу!

      Адамян засмеялся:

      – А там, куда хочешь, – троечников берут вне конкурса?

      – Нельзя, Юлька, невозможно, – говорила Марина Максимовна, – перед таким человеком, как наш физик, стоять и мямлить: «Я учила, но забыла» – провалиться легче! Так, Женя?

      – Да, он корифей, – подтвердил Адамян. – Алексис, ты ему не отдавай Макса Борна, ты «прочти и передай товарищу»…

      – Угу…

      – Мальчики, вы не сорвитесь у меня, – озабоченно сказала Марина.

      – Я, конечно, не в курсе, но… Макс Борн – может быть, это уже чересчур?

      – Думаете,