Растяпа. Камо грядеши. Анатолий Агарков

план был невыполним по каждому из заказов.

      Вот, блин, засада! И что же делать? Вся задумка моя насмарку.

      Еле дождался утра.

      Женьке Перфильеву – по барабану. Гену спросить – тот должен знать.

      Шабуров из толпы не любил выделяться. Его назначение на должность старшего мастера участка завершения механосборочного цеха случилось задолго до мирового потопа и явилось, с одной стороны, воплощением того, что все народы в стране советской обладают равными возможностями, с другой – настоящим чудом. Однако на шутки по этому поводу Геннадий искренне обижался, полагая, что если будет продолжать целовать начальство в зад, то что-то получит от него взамен – карьерный лимит весь исчерпал.

      Покосившись на конспекты мои, старший мастер глубоко вздохнул.

      – Меня сейчас больше интересует – сколько изделий сдал ты за смену БТК?

      На мое недоумение улыбнулся:

      – Шел бы домой – лица уже нет. Вторые сутки не спишь? Ну, хорошо!

      Сел за стол, высморкался в носовой платок и приложил его ко лбу.

      – Развлекай.

      Складывалось впечатление, что у меня дебют на сцене.

      Выслушав краткий доклад мой, покачал головой:

      – Возможно, в другой раз у меня будет время и желание поспорить об этом, но не сейчас.

      – Иногда жизнь не оставляет времени, а требует ответа здесь и сейчас.

      – Жизнь или ты?

      До меня вдруг дошло – Гена не понял и десятой доли того, о чем я сейчас ему говорил. Даже, наверное, сотой.

      В эту минуту в будку мастеров вошел бригадир 322-го заказа Костя Куьмук с лицом Никулина, фигурой Моргунова и голосом Вицина из кинофильма «Самогонщики». Он медленно и осторожно приблизился к столу, осмотрел его и ткнул пальцем в мою тетрадь с записями.

      – Эта? Жентяй говорит: ты здесь такое накопал, что нахрен работать….

      Его адамово яблоко прокатилось по горлу от ключиц к подбородку.

      Гена вскочил и руками замахал.

      – Идет производственное совещание, и тебе нехрен совать свой нос не в свои дела.

      На попытки бригадира возразить Гена гремел:

      – Никаких вопросов! Никаких ответов! Нечего время терять – иди, работай!

      Лицо Кузьмука исказила гримаса.

      – Мастер! – это уже мне. – Ты скажи – нас действительно дурят?

      Мое молчание было красноречивее всяких слов.

      – При таком раскладе, – заявил бригадир, – надо приглашать партком и профком.

      И вышел.

      – Вот было бы это последнее огорчение…, – развел руки Гена, хотел еще что-то добавить, но в горле стал ком; он поморщился, глотая. – Понял теперь, что заварил?

      – Не понял, как к этому относишься ты.

      – Я не технолог, чтобы читать всю эту муру, – он кивнул на полку с документацией.

      – И что мне сказать? Простите за беспокойство, пошел в техбюро?

      – Чего добиваешься? Гнешься Кощеем да получишь по шее!

      Начальником