Растяпа. Камо грядеши. Анатолий Агарков

волна злости – понял, что весьма сильна, и улыбнулся. Слишком сильно в голове зазвенело после очередной оплеухи судьбы – что делать? Напроситься на новую!

      – Да, на границе служил, но от пуль я не бегал. Никого на бунт не подстрекал и Брагина не трогал. Что еще?

      – А докладная?

      – А мой вам ответ?

      – Лично мне твой ответ нах.. не нужен….

      – Как знаете.

      – …пусть с тобой товарищи по партии разбираются.

      Жизнь меня научила: никому никогда ничего нельзя доказать словами – только поступками. Может, поэтому не пошел в пропагандисты-агитаторы, как Чайка хотела.

      Я так и сказал на цеховом партсобрании:

      – Извиняться не буду – не перед кем и не за что.

      Конечно, мне не поверили и поставили на вид.

      Пытался поднять вопрос о нетрудовых традициях на участке, но меня мигом заткнули – мол, это не повод бить рабочих по рылу. А я радостно сообразил – раз им до фени, то и мне наплевать, то есть по фигу, то есть совсем безразлично. Впредь бездействие моей смены не напрягало – я завязал вмешиваться в производство. Крики, нервы, угрозы, жалобы, ожидание расправы – все позади. Впереди – светлое будущее всего человечества. Только кто бы построил….

      Правильно поэт сказал – времена не выбирают, в них живут и умирают.

      С юных лет я был глубоко убежден в собственной одаренности и порядочности – всегда был готов взваливать на себя ответственность, ничего не боялся и быстро соображал. Думал, что общество само должно призывать талантливых и энергичных людей туда, где они наиболее эффективны. Когда мне было шестнадцать, семнадцать, восемнадцать я ждал, что меня позовут – поручат самое сложное и трудное дело. Наконец в девятнадцать послали в пограничный флот – разве ударил в грязь лицом? В институте был непоследним. Что же завод?

      Бардак для уродов! При всем желании мне трудно подобрать другое слово. Я бы предпочел вкалывать у станка – за хорошие деньги и до полной усталости с обоюдной пользой производству и мне. Но меня никто не спрашивает: дали оклад, определили участок – проходи курс молодого бойца. Даже старший мастер ни слова по поводу бездействия ночной смены. Лишь однажды обмолвился о картежниках, имея в виду рабочее время:

      – На свои играют.

      Спорить не стал, потому что не верю, что в спорах рождается истина – в спорах рождаются только грибы. Чаще поганки.