Фашисты. Кирилл Рябов

смотришь?

      – Но другого-то ничего нет, – сказала мама. – Ладно. Ты скажи лучше, что там у тебя произошло.

      – Я сейчас взорвусь.

      – В каком смысле?

      – Меня пригласили сниматься в кино, – сказала Наташа и замерла с приоткрытым ртом.

      Мама молчала.

      – Ты слышишь?

      – Слышу, конечно. А кто пригласил?

      – Я гуляла с Ирочкой в парке. Подошёл мужчина, сказал, что он ассистент режиссёра и пригласил на съёмки.

      – Он извращенец! – сказала мама. – Не вздумай никуда ходить.

      – Нет. Он с «Ленфильма».

      – Можно подумать, на «Ленфильме» нет извращенцев, – сказала мама.

      – Почему ты так говоришь? Я его погуглила. Он есть на «Кинопоиске».

      – Как его фамилия?

      – Кузин. А главный режиссёр фильма какой-то Панкрашов.

      – Не знаю таких. И когда ты идёшь?

      – Завтра утром. Кстати, он пригласил нас с Ирочкой. Сказал, что нужна женщина с ребёнком.

      – Мне это всё очень не нравится.

      – Но почему?

      – Я уже объяснила. И потом, ты ведь не актриса, Наталья. Почему они тебя выбрали?

      – Он сказал, что у меня подходящее лицо. Да и роль ведь не главная…

      Наташа вздохнула и представила сценку. Режиссёр Панкрашов разглядывает на экране ноутбука фотографии актрис, задерживается на Наташиной, поворачивается к ассистенту и говорит: «Слушай, старик, а она ничего, давай на главную роль попробуем?» Правда, дальше в фантазию влезли мамины страхи, и ассистент Кузин ответил: «А можно я её потом высеку? Надо у реквизиторов кнут попросить». Панкрашов проворчал: «Только не как в прошлый раз! Пол не отмыть было».

      – Такие вот новости, – сказала Наташа, чувствуя, что весь восторг куда-то улетучился.

      – А гонорар тебе полагается? – спросила мама.

      – Наверное.

      – Ты не спросила?

      – Я немного растерялась. Когда он подошёл, я испугалась, даже газовый баллончик приготовила.

      – Кстати! – сказала мама. – Если всё-таки пойдёшь на эти пробы, баллончик держи при себе. Мало ли что.

      – Обязательно!

      – И про деньги спроси. А вдруг хорошо заплатят?

      – Конечно, спрошу.

      Они ещё немного поболтали. Вернее, говорила в основном мама. Она пожаловалась на чирей, рассказала про знакомую, заболевшую раком, назвала Гордона марамоем, а губернатора города старым маразматиком. Наташа сидела у окна, смотрела на улицу, слушала и время от времени повторяла:

      – Ага. Ага. Ага. Ага.

      Наконец, мама попрощалась.

      Суп потихоньку выкипал. Наташа погасила огонь, налила в две тарелки, подождала, пока он немного остынет, и привела Ирочку.

      – Мама, а когда мы будем в кино сниматься? – спросила дочь.

      – Завтра всё узнаем, – сказала Наташа.

      – А папе расскажешь?

      – Посмотрим. Ешь.

      – А можно я ему позвоню и расскажу?

      – Давай мы сначала снимемся, а потом, когда уже фильм будет готов, ты ему расскажешь, сделаешь сюрприз. Договорились?

      – Папа узнает, что мы в кино снимались, и сразу захочет вернуться, –