Фашисты. Кирилл Рябов

второй бутылёк, присосался. За этим его застал Кривенко.

      – Ваше имя, телефон и адрес, пожалуйста, – сказал он, странно моргая левым глазом.

      Селиванов задумался, потом назвал.

      – Кто-то ещё тут был? – спросил участковый.

      – Был мой приятель Витя Ерёменко и ещё одна баба. Не знаю её. Марина зовут. Беззубая.

      – А, это Хлеборезка, – сказал Кривенко.

      Он сел рядом с Селивановым, сдвинул маску на подбородок и закурил.

      – Криминала, похоже, нет. У него даже кошелёк на месте. Кольцо ещё обручальное. Оно, правда, вросло. Его и не снять.

      – От него жена ушла, – сказал Селиванов. – И детей забрала.

      – Неудивительно. Бабы часто бросают в беде.

      – Все?

      – Ну, нет, конечно. Не все.

      Из комнаты раздался истошный вопль. Участковый поморщился.

      – Маму жалко.

      – Я думал, она старуха, – признался Селиванов. Он допил, но хотел ещё.

      – Не, ей шестьдесят всего.

      – А Шурику?

      Кривенко заглянул в паспорт.

      – Сорок. Ровно сорок дней назад исполнилось. Это мистика или не мистика?

      – Не знаю, – пожал плечами Селиванов.

      Участковый снял целлофановую перчатку и почесал глаз.

      – Слушай. А ты прилично выглядишь.

      – Да? Спасибо.

      – На здоровье. Я вот к чему. Хлеборезка – шалава и пьянь. Бывшая проститутка. Две судимости. Я хорошо её знаю. Ерёменко – алкаш. Два месяца назад из дурки вышел. А ты-то с ними чего делал? И зачем вы сюда пришли?

      Селиванов немного смутился.

      – У меня запой.

      – А.

      Пришёл санитар.

      – Мужики, надо помочь. Нам вдвоём его не вытащить.

      – Сейчас.

      Кривенко докурил, бросил окурок в пустую бутылку.

      – Идём.

      Шурика свалили с кровати на брезентовые носилки и почти волоком потащили к выходу. Селиванов быстро выдохся. Кривенко от натуги стал пунцовым. Санитары выглядели бодрее. Сзади шла мама Шурика и выла так, что леденела кожа.

      «Почему её никто не увёл и не запер?» – подумал Селиванов.

      Тело кое-как запихали в лифт, и оно заняло всё пространство. Селиванов отвернулся, чтобы не смотреть на мёртвое лицо. Один из санитаров быстро нажал кнопку первого этажа.

      – Живо!

      Они побежали вниз по лестнице. Впереди санитары, за ними участковый, в хвосте плёлся Селиванов. Когда он добрался до первого этажа, Шурика уже выволокли из кабины.

      – Ну, понесли?

      Сверху на них сыпались рыдания.

      Микроавтобус стоял у парадной. Задние двери были открыты. Водитель помог затолкать тело в кузов.

      – Это пиздец! – выдохнул Кривенко, согнулся и закашлял.

      Селиванов сел на влажный поребрик. Ему будто выдрали лёгкие. Он достал бутылёк и вылакал в два глотка.

      – Иди домой, – сказал участковый.

      – Ага.

      – Я серьёзно.

      – Иду, иду.

      Он поднялся и вышел со двора. Дом был справа. Он повернул влево. Витя Ерёменко сидел на ступеньке рюмочной и сворачивал самокрутку из выпотрошенных хабариков.

      – Позвонил? –