Елисейские Поля. Ирина Одоевцева

светло, а его нет. Что же он так долго? Он придет, она не сомневается. Только бы уж поскорей…

      Понемногу и луна, и небо начинают бледнеть. Деревья расплываются в молочном тумане. От пруда тянет сыростью. Люка ежится. Закутаться бы одеялом. Но нельзя. Станешь похожа на тюк. Она плотнее запахивает полы халатика. Нет, он должен увидеть ее красивой.

      Небо становится все светлее, луны уже почти не видно, такой бледной и прозрачной стала она. Белый легкий туман поднимается все выше, заволакивая сад. Молчат лягушки, молчат деревья, молчат цветы. Ни движенья, ни вздоха. Так тихо, как бывает только на рассвете, в таинственный час между утром и ночной темнотою. Люка кашляет, испуганно оборачивается. Нет, Вера спит, не слышит. Отчего он не идет?.. Отчего?.. Но он придет. Не может не прийти…

      В соседней церкви протяжно и гулко звонит колокол.

      Значит, шесть часов. Значит… Люка тихо встает, вешает Верин халатик, ложится в постель. Значит, он не придет…

      6

      Вера трясет Люку за плечо:

      – Да проснись же.

      Люка поднимает тяжелую голову, трет кулаком глаза:

      – Что, что такое?..

      – Мы уходим. Ты спишь как сурок.

      – Который час?..

      – Девять.

      – Девять… – Люка испуганно садится на кровать. В половине десятого уезжает Арсений. Она вскакивает. Где туфли? Где платье?.. Скорей, скорей. Неужели она не увидит его?..

      Она бежит по коридору. Из холла доносятся обрывки разговора:

      – Надеюсь, вы будете часто бывать у нас в Париже. Мои дочери так подружились с вами…

      – Благодарю вас, с удовольствием.

      Люка останавливается. Нет, она не посмеет войти, она закричит, она упадет в обморок, и все увидят, поймут.

      Но все-таки она толкает дверь. И ничего особенного не происходит. Все обыкновенно, буднично. Арсений стоит перед Екатериной Львовной. На нем синий костюм, красный галстук. Люка все видит, все замечает. Не кричит, не падает в обморок.

      – Я уже боялся, что не попрощаюсь с вами, маленькая соня. – Арсений пожимает ей руку. – Ну, растите большой и умной. В Париже нам с вами непременно надо будет в цирк на дрессированных львов сходить.

      В саду перед террасой шумит автомобиль. Горничная укладывает в него чемоданы. Арсений сбегает по лестнице.

      – До свиданья, счастливого пути…

      – До свиданья, до Парижа…

      Люка смотрит на него. Вот сейчас, сейчас все кончится. Он уедет, и больше ничего не будет. И вдруг, сорвавшись с места, бежит за ним.

      Арсений уже садится в автомобиль.

      – Вы, – начинает Люка хрипло, – вы… – «…Не пришли, а я вас ждала», – хочет она сказать, но что-то мешает в горле.

      Арсений снова трясет ее руку.

      – Да, да, – говорит он, блестя белыми зубами. – Я не забуду. Непременно пойдем львов смотреть. До свиданья.

      Автомобиль трогается. Вот он выезжает на дорогу, вот заворачивает за угол. Вера машет платком.

      – Уехал, – говорит она протяжно, – уехал… А нам все-таки жить надо и лечиться тоже. Идем, мама.

      Люка остается на террасе.

      – Уехал, –