Сашка. Владимир Михайлович Зюкин

нельзя пошутить… Кстати, тебе светит отпуск, – сказал Пестиков с неприкрытой завистью в голосе.

      – С чего взял?

      – Комбат комиссару говорил, я подслушал. По правде, отпуск заслужил: и самбист, и стихи в армейской газете печатаешь, и детишками уже обзавёлся.

      – Дорогой Пестиков! – Виктор сжал руку сослуживцу. – Пойми, Пестик, второй ведь сын растёт, второй! Глянь, – Он извлёк из кармашка гимнастёрки крохотное фото, – вылитый я!

      Но Пестиков смотрел в сторону, туда, где дневальный солдат козырял капитану Муслееву, вошедшему в казарму. Вскочив, сержанты отдали честь. Капитан – плечистый, стройный, в форме, кубики на воротничках. Глянув на правильные черты лица командира, Виктор подумал: «Такой подмигнёт Ксении, она не устоит…».

      – А что, друзья, присмирели, не спорите как всегда? – спросил, усмехнувшись, Муслеев. – Всё же, пока не подрались, одного из вас отправим в отпуск дней, скажем, на двенадцать. Посмотрел на Виктора. – Тебя, например. Так что, отправляйся, служивый. Отпуск с первого. Это, как понимаешь, уже без шуток. Кстати, советую не терять время.

      Капитан ушёл. Пестиков отвязался от Виктора, который, листая газету, в мыслях прокрутил время отпуска. «Если попутки не будет, дойду пешком до вокзала, всего двадцать километров, – размышлял. – Отпуск – удача: обстановка натянутая, фашисты в Польше. Отпустили к детишкам. Но время нельзя терять, капитан предупредил не зря, отпуск могут отменить».

      У казармы гул машины.

      – Ерёмин! – голос снаружи.

      Виктор выбежал. У дверей «бобик», в кабине Муслеев:

      – Газетами, слышал, балуешься? Чудак. Дуй за чемоданом! Еду в город, так что прямо до вокзала довезу.

      – Сегодня тридцатое, а отпуск с первого… – возразил Виктор, впрочем, готовый бежать за чемоданом.

      – Раз говорю, значит можно, – отчеканил капитан.

      «Бобик» мчался по просёлку, круто обогнул рощу. Виктор почувствовал прилив сил. «Занесёт в кювет, вытащу машину на плечах», – подумал, вслух сказал:

      – Быстро едем, можем разбиться, товарищ капитан.

      – Разбиться? – усмехнулся офицер. – Неужели боишься?

      – Конечно, ведь домой еду. Можно спросить вас, товарищ капитан? Жизнь у вас, думается, была спокойной: не срываетесь, шутите?

      – Молод ещё, чтобы людей понимать, хоть и двух детей нажил; у меня, кстати, тоже сын и дочка.

      – Наверное, жена красавица? – спросил Виктор.

      – Впервые слышу, чтобы у офицера солдат про жену расспрашивал, – пошутил Муслеев.

      – Извините, я к слову спросил.

      – Понимаю, – улыбнулся дружески капитан.

      9

      Вечерело; террикон осветили лампы. Вот вдоль них покатилась, похожая издали на чёрного жука, вагонетка; наверху опрокинулась, ссыпая породу, и побежала вниз. За рощею послышалось дружное пенье девушек. Юность щедра на песни!

      На крыльцо села Ксения: «И мне бы к девушкам… Рано обабилась. Эх, вертеть бы молодым головы. Неужели промчалась уже жизнь? Пойте, девчата, пойте!» – прошептала.

      – С кем разговариваешь? – спросила, высунув голову в окно, Анна.

      – Ни с