Сашка. Владимир Михайлович Зюкин

на Нелин пальчик надел кольцо золотое. Она тогда подслушала, как Валерка шепнул: «И мы свадьбу скоро сыграем». Просто сказал… А Анюта любовь представляла себе иной. Мечты юной девушки были прекрасны!

      – Пока, Аня, – возле калитки Неля обняла подругу, как в мирные времена.

      18

      С утра сыпали снежные хлопья, но в полдень сверкнуло солнце, и снег растаял, образовывая лужи; сразу потемнели дороги, крыши изб. Однако к вечеру вновь закружились снежинки.

      – Ишь, закрутило! – высказалась Василиса, зайдя к Рязанцевым и стряхивая с плеч снежок. – Сват, здорово!

      – Здорово… – буркнул Семён, не настроенный болтать.

      – Сват, подлечили тебя, аль наоборот? – опохмелившись, Василиса молчать не собиралась.

      – Подлечили, – бросил Семён.

      – Хорошо, что на операцию не лёг… – баба придвинулась к нему. – Помнишь Силантьича? Зарезали в больнице.

      – Чего зря языком молоть! – психанул Рязанцев. – Ему восемьдесят было, никакая медицина таких не спасает.

      Донёсся хохот малышей; Вовка пихал с постели Сашку, тот падал на пол, оба громко смеялись. Вдруг меньший заревел. Вовка прикрылся одеялом. Василиса поспешила в комнату и склонилась над младшим внуком, чтоб пожалеть, но тот, умолкнув, обежал старуху и уткнулся деду в колени.

      – Чего бегаешь от бабки, отшельник? – дед погладил малыша по голове.

      – Она пьяная, – всхлипнул Сашка.

      – Гляди-ка, – возмутился Семён, – гнида, а судит.

      – Не гнида… – промямлил малыш.

      – Ладно, не гнида, – усмехнулся дед. – Вова! – крикнул, – где бумага, что почтальонка утром принесла?

      Вовка зашлёпал босоного по полу и принёс конверт. Василиса, подержав его, вынула листок с печатными буквами.

      – Похоже, бумага важная, но не вижу, что в ней, без очков.

      – Агафьевны одень, – предложил Семён.

      – Не по глазам, сват, истинный бог, не вижу, – отложив очки, сказала Василиса.

      – Дай мне! – протянул руку Семён. – Когда-то читал…

      – Прочитай как-нибудь, – заёрзала нетерпеливо Василиса.

      – Пы-хы, – начал дед читать, – ры. – Лист задрожал в руке его. – Что за буква, убей, не помню, забыл всё.

      – Вроде буква кы.

      – Так-так, – потеребил бородёнку, Семён, – кы, говоришь? Получается пы-хы-ры-кы… Не пойму.

      – Когда вырасту, – встрял Вовка, – пойду в школу и все бумажки перечитаю.

      – Это нескоро, – отрезал Семён. – Пошёл к чёрту, читальщик!

      – Сходим к Кузнечихе? – дочь её прочитает, – предложила Василиса.

      – Нечего по холоду ходить, – буркнул Семён, и сунув конверт под клеёнку.

      – А бумага, похоже, важная.

      – Может, права…– согласился Семён, подумав. – Пойдём…. Вовка, принеси! – крикнул.

      – Чего принести?

      – Иду к Кузнецовым, а ты не понимаешь, что принести?

      Вовка метнулся к печи и принёс Семёну маленькие валенки с калошами. Тот, кряхтя, сунул ноги в них.

      У дома Кузнецовых с крыльца сметала снег девочка лет тринадцати в старом пальто и кирзовых