Заповедник и другие истории. Сергей Довлатов

мало, а еврейки все же попадаются. На турбазе есть одна. Зовут – Натэлла. Вроде бы еврейка, только поддает…

      Марков закурил, ломая спички. Я начал пьянеть. «Агдам» бродил по моим кровеносным сосудам. Крики сливались в мерный нарастающий гул.

      Собутыльник мой был не пьянее, чем раньше. А безумия в нем даже поубавилось.

      Мы раза два ходили за вином. Однажды какие-то люди заняли наши места. Но Марков поднял крик, и те ушли.

      Вслед им раздавалось:

      – Руки прочь от Вьетнама и Камбоджи! Граница на замке! Карацупа не дремлет! Исключение – для лиц еврейской национальности…

      Наш стол был засыпан конфетными обертками. Пепел мы стряхивали в грязное блюдце.

      Марков продолжал:

      – Раньше я думал в Турцию на байдарке податься. Даже атлас купил. Но ведь потопят, гады… Так что это – в прошлом. Как говорится, былое и думы… Теперь я больше на евреев рассчитываю… Как-то выпили мы с Натэллой у реки. Я говорю – давай с тобой жениться. Она говорит – ты дикий, страшный. В тебе, говорит, бушует чернозем… А в здешних краях, между прочим, о черноземе и не слыхали… Но я молчу. И даже поприжал ее немного. Она кричит – пусти! Тут видно… А я говорю – так жили наши предки-славяне… Короче, не получилось… Может, надо было по-хорошему? Вы, мол, лицо еврейской национальности. Так посодействуйте русскому диссиденту насчет Израиля…

      Марков опять достал свой черный пакет. Мне так и не удалось потратить четыре рубля…

      Теперь мы говорили, перебивая друг друга. Я рассказывал о своих несчастьях. Как это ни позорно, рассуждал о литературе.

      Марков обращался в пространство:

      – Шапки долой, господа! Перед вами – гений!..

      Вентиляторы гоняли по залу клубы табачного дыма. В пьяных голосах тонули звуки автомата «Меломан». Леспромхозовские деятели разожгли костер на фаянсовом блюде. Под столами бродили собаки…

      Все расплывалось у меня перед глазами. Из того, что говорил Марков, долетали лишь отдельные слова:

      – Вперед, на Запад!.. Танки идут ромбом!.. Дорогу осилит идущий!..

      Затем ко мне приблизился нетрезвый тип с гармошкой. Меха ее интимно розовели. По щекам гармониста катились слезы. Он спросил:

      – Зачем у меня шесть рублей с аванса вычли?! Зачем по билютню не дали отгулять?!.

      – Выпей, Тарасыч, – подвинул ему бутылку Марков, – выпей и не расстраивайся. Шесть рублей – не деньги…

      – Не деньги? – вдруг рассердился гармонист. – Люди пашут, а ему – не деньги! Да я вот этими трудовыми руками шесть лет отбухал ни за что… Девяносто вторая без применения технических средств…

      Марков в ответ задушевно пропел:

      – Не плачь, девчонка! Пройдут дожди…

      Через секунду их уже растаскивали двое леспромхозовских конюхов. Гармошка с чудовищным ревом обрушилась на пол.

      Я хотел встать и не мог.

      Затем из-под меня вылетела дюралевая табуретка. Падая, я оборвал тяжелую, коричневого цвета штору.

      Встать не удавалось. Хотя Маркова, кажется, били. Я слышал его трагические вопли:

      – Отпустите,