Пылающие сердца. Кира Фарди

расспрашиваю дочь.

      – Скажи мне, пожалуйста, почему ты обманула бабушку и убежал из садика?

      – Я к тебе хотела.

      – Милаша, но такие вещи делать нельзя!

      – Я больше не буду! Мне было страшно, – начинает плакать дочь, и я оставляю расспросы до более спокойного момента. Всем надо прийти в себя.

      У подъезда прощаюсь с полицейскими. Уже вечер. Мы все устали от переживаний и хотим отдохнуть, поэтому решаем заполнить протокол завтра.

      Мы с Милашей идем домой. Я звоню в дверь. В груди ворочается чувство вины перед мамой, которая осталась в этой беде наедине с собой. Но на звонок никто не отвечает.

      – Странно, – бормочу я, доставая из кармана ключи.

      Я распахиваю дверь: на полу в прихожей лежит мама…

      Глава 6

      Я падаю на колени, трогаю щеку – теплая. Жива! Кровь отхлынула от лица от облегчения.

      – Мамочка, что с тобой? – пытаюсь ее поднять, но голова запрокидывается назад.

      – Бабуля, я боюсь! – плачет Милаша.

      Быстрый взгляд назад: дочка испуганно жмется к дверям, по ее пухлым щекам катятся слезы.

      – Милаша, дай мне телефон! – приказываю я и поворачиваюсь к маме: – Мама, пожалуйста, приди в себя!

      Я легонько хлопаю ее по щекам. Если это простой обморок, мама очнется. Но все безрезультатно. В панике бросаюсь к аптечке, вываливаю содержимое на пол – нашатырного спирта нет.

      – Ба-бу-ля, – воет сзади дочка.

      – Телефон! Дай мне телефон!

      Милаша наконец лезет в мою сумку и протягивает мобильник. Я звоню в скорую, отвечаю на вопросы, называю адрес.

      Тут раздается сигнал мультиварки. Кидаюсь в кухню: в чаше – кашка для дочки. Даже в таком состоянии мама подумала о внучке. От осознания своей вины и беспомощности становится совсем невыносимо. Хочется выть и кричать, но рядом ребенок.

      Я глубоко вдыхаю, чтобы остановить приступ истерики и еще больше не напугать дочь, и сажусь на пол. Милаша падает рядом со мной. Она дрожит. Я слышу, как стучат ее зубы.

      В ожидании скорой кладу голову мамы к себе на колени. Ее бледное лицо вытянулось, щеки провалились, вокруг глаз и носа разлилась синева. Она часто, но поверхностно дышит. Другой рукой прижимаю к себе дочку.

      – Тихо, тихо, – успокаиваю ее, а в голове бьется только одна мысль: «Только бы все было хорошо! Только бы все было хорошо!» Врачи вваливаются в квартиру вдвоем, отодвигают меня в сторону и занимаются мамой.

      – Что случилось? – спрашивает низенький врач.

      – Не знаю. Мы приехали, она лежит в коридоре.

      – Сердечница? – спрашивает медик в синем костюме и вытаскивает портативный аппарат ЭКГ.

      – Не жаловалась. Давление есть. Мама пьет по утрам таблетки.

      – Что же вы! Вместе живете, а ничего о матери не знаете, – упрекает врач. Он внимательно следит за лентой ЭКГ, а потом переглядывается с напарником. – Забираем. Нужно везти в больницу. Срочно!

      В этот момент мама открывает глаза. Мы кидаемся к ней.

      – Мамочка, как ты? Что случилось? Мы пришли домой, а ты лежишь.

      – Б-больно, –