Пылающие сердца. Кира Фарди

экране телевизора. Удивленно качаю головой: надо же! Оглядываю неотложку: на стуле у стола приемной медсестры сидит и девочка. Я запомнил ее по яркому бомберу с портретом Русалки на груди.

      Блондинка нервно вскакивает с места и кричит:

      – Где же кардиолог?

      – Я здесь.

      Она оборачивается: покрасневшие от слез глаза в упор смотрят на меня. Я даже не вижу, какого они цвета, настолько расширены зрачки. Женщина измотана. Еще бы: целый день занималась поисками дочери, а тут и маме плохо стало. Не каждый человек выдержит такое испытание.

      – Пожалуйста, доктор, спасите мою маму, – она бросается ко мне, сложив в мольбе руки.

      Я недовольно хмурюсь, хорошо, что под маской не видна моя гримаса. Не люблю, когда всякие истеричные особы лезут под руку. Занималась бы лучше ребенком, чтобы он опять какой-нибудь номер не выкинул.

      – Девушка, не паникуйте. Отойдите! – говорю, возможно, резко, но и нянчиться с ней мне недосуг.

      Я сажусь на стул рядом с кроватью пациентки. Она выглядит плохо. Дыхание поверхностное, губы тронуты синевой. Женщина в сознании, но взгляд блуждает по сторонам, словно ищет кого-то. Вот он натыкается на лицо дочери, ресницы вздрагивают. Плохо дело. Женщина совсем слаба.

      – Я вас сейчас послушаю, – говорю ей, доставая стетоскоп из кармана. Она едва заметно кивает.

      Расстегиваю блузку и подношу стетоскоп к ее груди.

      – Евгений Михайлович! Там…

      Оборачиваюсь на крик: из другого конца приёмного покоя ко мне бежит медсестра Света. Ее глаза круглые от ужаса, губы трясутся, лицо перекошено.

      – Что случилось?

      Моя рука замирает, не успев коснуться кожи пациентки.

      – Там… там…

      Я смотрю в том направлении. Палец Светы показывает на каталку, на которой лежит девушка-блондинка. Ее одежда перепачкана кровью, руки бессильно болтаются, как у сломанной куклы.

      – Раз, два, три…

      Медики поднимают ее, чтобы переложить на кровать, голова девушки запрокидывается, длинные локоны падают и открывают юное лицо.

      – Лялька! Нет! – я мгновенно забываю о больной и срываюсь с места.

      Глава 7

      От такого поведения врача я на мгновение замираю. Что происходит? Почему? Моей маме плохо, а этот придурок убегает к какой-то Ляльке! Растерянность меняется негодованием и злостью.

      И тут меня прорывает.

      – А-а-а! – кричу я, вне себя от злости.

      Все неудачи сегодняшнего дня выливаются в этот безумный крик. Вижу краем глаза, как поднимают головы медики, как испуганно оглядывается доктор Вихров, но танк, по имени Дина, уже не остановить.

      Словно безумная бросаюсь следом за этим грубияном. Обгоняю его и врезаюсь с размаху, расставив руки, как курица крылья:

      – Не пущу! Только через мой труп! Сначала моя мама.

      – Больная на голову, что ли? – Вихров отталкивает меня в сторону и бежит к пациентке на каталке.

      Отчаяние лишает меня страха. Мне надо его остановить. Иначе… я больше его никогда не увижу. Я бросаюсь на него со спины, хватаюсь за шею, подпрыгиваю