Пылающие сердца. Кира Фарди

и яростно кидаю халат на пол. С трудом сдерживаюсь, чтобы его не растоптать. Не отрываясь смотрю врачу в глаза. Суровый взгляд серых глаз из-под насупленных бровей сверлит меня. Я тоже не сдаюсь.

      – Попробуй только не приди, придурок!

      – Ах, ты!

      – Что я?

      Иду на него грудью, а в голове мелькают вип-персоны, к которым я могу обратиться за помощью, чтобы наказать этого докторишку.

      – Сказал же приду! – пасует перед моей яростью доктор. – Сразу, как сделают КТ.

      «Ну и грубиян!» – не к месту мелькает мысль. Точно. Хам! Резкие слова кардиолога задевают. В душе закипает злость. С языка уже готова сорваться колкость, но я держусь: одной вспышки на сегодняшний вечер достаточно.

      Неизвестно, сколько секунд длилась бы эта война взглядами и словами, если бы не Милаша.

      – Мамочка, я есть хочу, – слышу я хныкающий голос дочки и наконец прихожу в себя.

      Что это было? Неужели я способна на такие безумные поступки? Или именно этот человек будит во мне низменные страсти? Я отворачиваюсь и тороплюсь к кровати мамы.

      – Пойдем к бабушке. У меня в сумке есть печенье. Хочешь?

      – Да.

      Мама тяжело дышит, но в сознании. Одна рука ее лежит на груди.

      – Мамочка, как ты?

      – Ди-на! Что ты устроила?

      – Мамочка, не время сейчас разводить сантименты. Тебе помощь нужна. Еще болит?

      Мама устало закрывает глаза, но руку с груди не убирает. Ее лицо перекашивает гримаса боли. Я где-то читала, что сердце не болит, а давит, жмет, отдает в лопатку и в плечо. Может, проблема в другом?

      – Мама, смотри на меня, – прошу ее. – Разговаривай со мной. Тебя сейчас повезут на КТ (компьютерная томография). Где у тебя болит?

      – Везде, – едва слышно выдавливает мама.

      Я вижу, как из-под опущенных ресниц выкатывается слеза и стекает по щеке. Мои глаза тоже наполняются влагой. Мне плохо. Так плохо, что я бы с удовольствием взяла мамину боль на себя. Путь лучше мне будет худо, чем моим родным.

      Подбегает медсестра Светлана, отсоединяет провода и берется за спинку кровати.

      – Штатив капельницы несите, – приказывает она мне и смотрит так злобно, что у меня мурашки бегут по спине.

      – А маме прямо с капельницей КТ делать будут? Может, нужно вытащить из вены иглу?

      – Вас не спросили! – грубо ответила девушка. – Устроили тут балаган! У хирурга жену в тяжелом состоянии привезли, а вы даже взглянуть на нее не даете. Вы бы разве не побежали сразу к родному человеку?

      – Я слышала, как эта блондинка медиков материла, – парирую я, но чувствую, как краснеют щеки: мне стыдно.

      Приступ ярости прошел, мама дышит часто, но в сознании. Помощь ей оказали, и угрозы для жизни в данный момент нет. Вдруг я и правда зря сорвалась?

      Я не лучше этого доктора Вихрова. Сегодня днем сделала то же самое: когда позвонили из садика, сорвалась и бросила в кабинете клиентку. Память тут же услужливо подсказала, что я оттолкнула блондинку, а та, кажется, упала. Черт, одни блондинки на пути попадаются!

      «Но она же не находилась при смерти», – оправдываю свой поступок. Весь день �