Апокалипсис всегда. Никита Денисович Немцев

налево: тихая улочка дышала лондонскими туманами и вчерашней меланхолией. Будимир бодро шагал, сутуло раскачиваясь в своей пузатой рыжей куртке. Подумал набрать Аврору, но не придумал что сказать – просто шёл дальше. Через подворотню с магазинами и кафешками вышел на аллею китча, где вывески торчат с настырностью нулевых, а в голубой конке можно купить авиабилеты. Павильон метро проглатывал-выплёвывал народ – Будимир отшиб стеклянную дверь, перепрыгнул турникет – под Кинг Крула всё делалось круче – и побежал по бесконечному эскалатору вниз.

      Выйдя на стерильную платформу, он разглядывал округлые буквы, двери-лифты, думал о расследовании, зевал. Сел на поезд до центра.

      Немного круглящийся, вагон был оформлен как смесь картинной галереи и Петергофа – в багетах и фотообойных кусках. Поезд приятно погрохатывал. Стоявшая перед ним девушка читала книгу: Будимир заглянул – «Братья Карамазовы». Он улыбнулся, схватился за поручень и закрыл глаза, раскачиваясь:

        But don’t forget you not alone…

        Deep in a metropole…2

      Он поглядел по сторонам, видя совершенно разные лица, совершенно неповторимые глаза – и понял вдруг, что никакие они не манекены, а такие же точно люди, как он, как Будимир, просто ему незнакомые, посторонние.

      Тут через толщу метро пробилось эсэмэс от мамы: «…как сможешь. Люблю-целую». Сделалось так дроготно, стыдно и радостно, – что Будимир прикрыл глаза, чтобы не расплакаться.

      (– Ну ты уж совсем нюни-то не пускай.)

      Будимир резко отшарахнулся и вмазался в дверь (хотя написано было – «не прислоняться»).

                           ЧМШШ

        О, чёрт бы взял эту вечную достоевщину,

        преследующую русского человека! И чёрт

        бы взял русского человека, который толь-

        ко её и видит вокруг!

          В. Пелевин. Чапаев и Пустота

      – Отойди от меня, Сатана!.. – проговорил Будимир, задыхаясь.

      (– Да не Сатана я, говорю же. Просто паузу ритмическую надо было выдержать.)

      – Господи! Так это всё-таки роман? – Будимир осел на корточки.

      Стоявшая рядом девушка отвела взгляд от Достоевского и – с широченной улыбкой – размашисто кивнула.

      (– Осторожней!)

      Зелёные двери разъехались:

      – Станция «Гостиный двор».

      Будимир выкатился, встал и отряхнулся. В конце станции – наверх уползал (снова) бесконечный эскалатор. Он смиренно выдохнул, снял куртку, закинул её на плечо – и зашагал по ступенькам.

      – Поезда, эскалаторы… Одни повторы у тебя, – бурчал он себе под нос

      (– Повторы – основа бытия. Солнце тоже всходит и заходит.)

      – Но это не отменяет… – Будимир уже запыхался, – того, что ты… повторяешься… и водишь меня… по грёбаному аду.

      (– Кажется, минуту назад этот мир не казался тебе адом.)

      Не выдержав, Будимир всё-таки встал справа (как нормальный человек). Из ступеньки повыше смотрелось граффити:

        ЗАЧЕМ

      – Погоди, – сказал он, впластываясь в поручень. – Но вроде же где-то было, чтобы герой с автором болтали,

2

Не забывай, ты не один… // Глубоко в столице… (Англ. Ред.)