Апокалипсис всегда. Никита Денисович Немцев

но у меня только ложки, – сказал он, протягивая.

      – Да нормал! – Волочай уселся над едой как турок. – Кароч, напоминаю для солевых. Ты как-то раз сказал: «А прикольно было бы в монастыре иконы староверские повесить». Потом через пару месяцев на меня чуваки выходят – и прям как ты говорят: слово в слово – ты приколи?

      Крайне сосредоточенно, Будимир обдувал намотанную лапшой ложку:

      – Значит – ты подменил иконы?

      – Не-е-е. Это ж ходить надо, делать чё-то. Я только сказал, как сигналку отключить и Гришку подкурил, хах.

      – А глаз?

      – Алиби. Я думал, ты сразу врубился

      Только сейчас Будимир заметил, насколько сумрачно в комнате – он решительно отдёрнул занавеску. Свет вонзился в глаза (Волочай зажмурился), а комната обрела ещё более убогий вид.

      – И чего ты припёрся тогда? – бросил Будимир (но решительность тут же пропала). – В смысле: не то что я тебе не рад…

      – Ващет, у нас план был.

      – Какой план?

      – Сначала стрижём бабос с чуваков, которые иконы подменили, потом забираем у них наши иконы и возвращаем Бодуницкому, говорим, чтоб гнал лаве, а сами – продаём те угарные иконы коллекционерам.

      – А как мы наши-то возвращаем?

      – Ты сказал, чё-нибудь придумаем, хах.

      Будимир подавился и снова засмеялся как девочка. Волочай заржал тоже (но осторожно – как бы подглядывая).

      – Ну это как-то совсем по-мудацки, – сказал Будимир и допил бульон.

      – В смысле? – Волочай давно уже сидел над пустой кружкой. – Ты ж у нас главный таф гай… Или как ты тогда в Туруханске говорил?..

      – А! – фальшиво поддакнул Будимир и хлопнул по колену. – Когда в избе мороз пережидали?

      – Ну да. И ещё партия эта была, азиатская. – Волочай ухмыльнулся нехорошо. – Помнишь эту девочку киргизскую, а? Помнишь? Я до сих пор забыть не могу. Вот за это реально совестно.

      Будимир не выдержал и расхохотался (кровать затряслась вся):

      – Тебе – совестно??

      Волочай сентиментально сдвинул брови и замотал лицом:

      – Ващет, я честный и справедливый.

      – Ты?? Справедливый???

      – Ну хорошо: с честным-то ты не споришь? Хах! – Волочай почесал хрустящую щетину. – Ну да. А ты тогда мне в Туруханске и говоришь: «Воля любое решение делает правильным».

      Будимир хмыкнул (но как-то неловко):

      – Ну – надо же было что-то сказать. – И кивнул на кружку. – Доставай свои влажные салфетки.

      – Я что – педик, по-твоему, влажные салфетки таскать?

      Довольно внимательно – Будимир его осмотрел:

      – Да нет, наверное… А зачем соврал?

      – Да хэзэ. Лапшу хотел прост.

      Щёлкнув чайник, Будимир пропрыгал к рулону туалетной бумаги:

      – Погоди, но я всё ещё не догоняю. Ты теперь видишься с чуваками и забираешь деньги?

      – Не-е-е-ет, ты всё перепутал: видишься ты.

      – Почему я-то?

      – Ну ты ж за иконы шаришь.

      Надраивая кружку туалеткой, Будимир (на секунду) задумался:

      – А знаешь что… Скажи, чтоб они приходили в «Ионотеку» сегодня. Часов в десять – или типа того.

      – А