Мир без конца. Кен Фоллетт

ну хорошо, не все, но не в том суть: пожалуй, он испытывал бы схожие чувства, окажись на месте Гризельды любая другая женщина, кроме Керис. Сойдясь с Гризельдой, он словно лишил телесную близость всякого смысла, и потому не смел смотреть в глаза девушке, которую любил.

      Пока Мерфин разглядывал резьбу, стараясь отделаться от мыслей насчет Керис и прикинуть, пора ли сдавать работу, в собор вошла бледнокожая Элизабет Клерк, красавица двадцати пяти лет, чье лицо обрамляло облако белокурых волос. Ее отец был епископом Кингсбриджа до Ричарда Ширинга. Подобно Ричарду он жил в епископском дворце в городе Ширинг, однако частенько бывал в Кингсбридже, и случилось, что запал на служанку из «Колокола», будущую мать Элизабет. Будучи незаконнорожденной, Элизабет весьма остро воспринимала любые намеки на свое положение в обществе, не терпела ни малейшего неуважения и обижалась по всякому поводу. Но Мерфину Элизабет нравилась: умная, красивая, – а когда ему было восемнадцать, позволяла целовать и гладить ее плоские груди, напоминавшие две плошки; он хорошо помнил, как твердели соски под осторожными прикосновениями. Отношения оборвались из-за того, что для него было сущей ерундой, а вот для нее оказалось чем-то непростительным: юноша имел глупость пошутить про распутных священников, – однако Мерфин по-прежнему питал к ней теплые чувства.

      Элизабет тронула его за плечо, потом посмотрела на дверь. Ее рука будто сама собой поползла к губам, и девушка охнула:

      – Как живые, честное слово!

      Мерфин был польщен: Элизабет всегда отличалась скупостью на похвалы, – но все же счел необходимым проявить скромность и смирение.

      – Я просто сделал их разными, а на старой двери все девы были одинаковые.

      – Скажешь тоже: просто… Они выглядят так, будто готовы сойти с двери и заговорить с нами.

      – Спасибо.

      – Имей в виду: ничего подобного в соборе еще не было. Что скажут монахи, ты подумал?

      – Брату Томасу вроде нравится.

      – А ризничему?

      – Годвину? Не знаю. Если поднимется шум, пойду к приору. Антоний вряд ли захочет заказывать новую дверь, ведь тогда придется платить дважды.

      – Что ж, в Библии не сказано, что они все были на одно лицо, – задумчиво произнесла девушка. – Там лишь говорится, что пять мудрых подготовились и встретили жениха, а пять неразумных ждали до последнего, не позаботились залить в светильники масло и потому не попали на брачный пир. А Элфрику ты уже дверь показывал?

      – Зачем? Его это не касается.

      – Он же твой мастер.

      – Его волнуют только деньги.

      Элизабет не согласилась.

      – Беда в том, что ты лучше его в вашем ремесле. Это стало ясно несколько лет назад и всем известно. Элфрик никогда этого не признает, но именно потому он тебя ненавидит. Смотри, как бы тебе не пожалеть.

      – Вечно ты все видишь в черном цвете.

      – Вот как? – обиделась Элизабет. – Что ж, поглядим. Надеюсь, я ошибаюсь.

      Она было собралась уходить.

      – Погоди.

      – Что?

      – Я