Четыре ветра. Кристин Ханна

быстро выпила, помыла чашку, надела коричневые башмаки – каблуки почти стерлись, – прихватила обтрепанную шляпу и вышла на яркое солнце.

      На улице она прищурилась, прикрыла глаза рукой в перчатке.

      Тони, воспользовавшись относительной прохладой утра, вовсю работал – перекладывал сено, то, что от него осталось. Оба мерина с каждым днем двигались все медленнее. Иногда Элса плакала от их жалобного голодного ржания.

      Элса помахала свекру, он помахал ей в ответ. Завязав тесемки шляпы, она ненадолго задержалась в туалете, а потом натаскала воду в кухню для стирки. Поливать сад и огород смысла больше не было. Когда Элса закончила таскать воду, руки ныли, все тело взмокло. Она направилась к своему личному садику. Элса расчистила квадратик земли прямо под окном кухни – узкую полоску в тени дома. Грядка была слишком маленькой, чтобы выращивать овощи, и Элса посадила там цветы. Она просто хотела видеть хотя бы клочок зелени – может, даже с цветными пятнами.

      Элса опустилась на колени в сухую пыль, поправила камни, обозначавшие границы клумбы, последняя буря сдвинула их с места. В центре клумбы уцелела ее драгоценная астра – с длинным коричневым стеблем и зелеными, несмотря ни на что, листьями.

      – Только переживи эту жару, скоро станет прохладнее. Я знаю, ты хочешь зацвести, – прошептала Элса, проливая на землю тоненькую струйку воды. Земля сразу потемнела.

      – Снова разговариваешь со своей подружкой?

      Элса села на пятки и подняла голову. На мгновение яркое солнце ослепило ее.

      Раф стоял в ореоле желтого света. В эти дни он редко утруждал себя бритьем, и щеки покрывала густая темная щетина.

      Он встал на одно колено рядом с Элсой, положил руку ей на плечо.

      Она чувствовала, что ладонь у мужа слегка влажная, а рука дрожит после вчерашней попойки.

      Элса невольно привалилась к нему, и прикосновение Рафа будто обрело властность.

      – Извини, если я разбудил тебя вчера.

      Она повернулась к нему. Поля ее соломенной шляпы соприкоснулись с его шляпой.

      – Ничего страшного.

      – Не знаю, как ты все это выдерживаешь.

      – Все это?

      – Нашу жизнь. Пытаешься выкопать хоть что-то съедобное. Голодаешь. Наши дети такие худенькие.

      – У других людей сейчас и того нет.

      – Тебе так мало надо, Элса.

      – Ты так говоришь, будто это плохо.

      – Ты хорошая женщина.

      Но эти слова прозвучали так, будто это действительно было плохо. Элса не знала, что ответить, и молча, устало поднялась.

      Она стояла перед ним, вскинув голову. Она знала, что он видит высокую непривлекательную женщину с шелушащимся от солнечных ожогов лицом, слишком большим ртом и глазами, которые, казалось, выпили все краски, которые Бог ей выделил.

      – Пора и мне приниматься за работу, – сказал Раф. – Уже так жарко, что я дышать не могу.

      Элса смотрела ему вслед, думая: «Оглянись на меня, улыбнись», но он не оглянулся.

      Дни пионеров