Четыре ветра. Кристин Ханна

выползли сороконожки, сотни сороконожек, они ползли по полу в поисках укрытия.

      Дом сотряс такой сильный порыв ветра, что, казалось, сейчас сорвет крышу.

      И этот гул.

      Как будто на них на полном ходу несся грохочущий локомотив. Дом дрожал, словно тяжело больной, за стенами завывал безумный ветер-банши.

      Дверь отворилась, муж и свекор Элсы, пошатываясь, ввалились внутрь. Тони захлопнул дверь и задвинул засов.

      Элса привалилась к подрагивающей стене.

      Она слышала, как хрипло, тяжело дыша, молится ее свекровь.

      Взяла ее за руку.

      Раф подошел к ним. Она понимала, что они оба думают об одном и том же: что, если дети играли на школьном дворе? Буря налетела быстро. Этот ветер не только вырывал из земли чахлые растения, он мог запросто унести целую ферму.

      – Все с ними будет в порядке, – сказал Раф, кашляя от пыли.

      – Откуда ты знаешь? – прокричала Элса, пытаясь перекрыть грохот.

      В глазах мужа она увидела отчаяние – единственный ответ.

      Лореда сидела на полу сотрясаемой ветром школы, брат притиснулся к ней, у обоих банданы закрывали рты и носы – совсем как у бандитов. Энт пытался храбриться, но вздрагивал всем телом при каждом особенно яростном порыве ветра, от которого в окнах звенели стекла.

      С потолка сыпалась пыль, покрывала все вокруг. Лореда чувствовала, как песок собирается в волосах, засыпает одежду. Ветер накидывался на деревянные стены, выл высоким, почти человеческим голосом. Птицы в панике бились в окна.

      Когда началась буря, миссис Баслик позвала их всех в класс, велела сесть на пол в самом дальнем от окон углу. Она пыталась читать им вслух, но никто не мог сосредоточиться, а вскоре и голоса ее уже не было слышно, так что учительница сдалась и закрыла книгу.

      Таких пыльных бурь за последний год было не меньше десяти. Однажды весной неистовый ветер носил пыль двенадцать часов подряд, так что пришлось и готовить, и есть, и делать все домашние дела, задыхаясь от песчаной пыли.

      Бабушка и мама говорили, что надо молиться.

      Молиться.

      Как будто все это закончится, если они запалят свечи и опустятся на колени. Очевидно же, что если Бог знает про людей, живущих на Великих равнинах, то хочет, чтобы они либо уехали, либо погибли.

      Когда буря наконец отступила и в школе воцарилась тишина, покрытые пылью дети так и продолжали сидеть с расширенными от страха глазами.

      Миссис Баслик медленно поднялась, и пыль потоком хлынула с ее колен. В песке, покрывавшем пол, остались очертания ее тела. Учительница открыла дверь, а снаружи сияло чудесное чистое небо.

      Миссис Баслик облегченно вздохнула. И тут же закашлялась.

      – Дети, – сказала она хриплым голосом, – буря закончилась.

      Энт посмотрел на сестру. Веснушчатое лицо мальчика побурело от пыли там, где его не закрывала бандана. Он потер глаза и стал похож на енота. На ресницах грязными каплями висели слезы. Лореда стянула свою бандану.

      – Пойдем, Энт, – сказала она тонким, скрипучим голосом.

      Лореда, Стелла и Энт взяли свои сумки