Люба Украина. Долгий путь к себе. Владислав Бахревский

разумеется, надо заселить. Заселить степи – значит вытеснить Ногайскую орду, значит лишить крымского хана маневра, внезапности нападения. Крымцы живут по-волчьи. Охотой. Но если не будет охоты, волку придется кушать травку…»

      – Слава тебе, князь! – воскликнул Иеремия, широким росчерком пера подмахивая просьбу на имя короля о предоставлении права на владение пустующим островом Хортицей и пустующими землями вокруг острова, по обоим берегам реки Днепр.

      Захваченный великими замыслами, горя жаждой деятельности и вполне счастливый, князь отправил гонца в Варшаву прямо с дороги.

      В Лохвицу Вишневецкий вернулся 11 ноября, в День святого Мартына.

      6

      В Юрьев день осенний, о котором сказано: мужик не тужит, знает, когда Юрья, – 26 ноября, в Бужине была ярмарка. Богдан привел на ярмарку своего коня. Он успел распродать оставшуюся от пиров скотину, сбрую, сани, телеги, продал сундук жены своей Анны с женскими причиндалами, продал свои хорошие кунтуши, жупаны, шубы, тулупы, ковры турецкие.

      – Житья в Чигирине мне не будет, – говорил Богдан любопытным. – Найду покупателя на дом и – не поминайте лихом. Может, в другой полк переберусь, может, в монахи пойду. Как Бог даст.

      Ярмарка была не шумней, не пестрей, чем всегда.

      Возле конских рядов слепой лирник тоненьким, сверлящим уши голосом пел о правде:

      Теперь же правды

      На свете не сыскати,

      Всей-то правды —

      Что отец да мати.

      Давно уже правда

      На свете умерла,

      А тая неправда

      Весь свет сожрала,

      Тепереньки правда

      Сидит в темнице,

      А тая неправда

      В красной светлице.

      «Дошел ли до этого лирника мой договор с Янко да с Головотюком?» – подумал Богдан, занимая место в торговом конском ряду.

      Огляделся, прислушался к разговорам.

      Шляхтич из небогатых ходил кругами, торгуя молодого малыковатого коня. Малыковатым, или двужильным, зовется конь, у которого на шее две толстые жилы, с глубокой впадиной между ними. Для работы это лучшие кони, сильные, неутомимые, но слава за ними не больно утешительная. Говорят, если малыковатый конь издохнет на конюшне, то беспричинно подохнет еще девять лошадей.

      – Скости, казак, хоть двадцать злотых, – просил шляхтич, шмыгая опухшим от простуды носом. Одежонка на шляхтиче дыроватая, сразу видно, своим трудом живет человек. – Скости, казак, будь милостив! Твой конь, чует сердце, вывезет меня из бедности треклятой. Я бы тебе в придачу что-нибудь дал, да нет ничего.

      Владелец малыковатого коня стоял, отвернув лицо бедного покупателя, но последние слова задели казака за живое.

      – Приду к тебе, горилкой напоишь?

      – А когда придешь? – встревожился шляхтич.

      – Тю-ю! Когда? Когда душа загорится!

      – Весной у меня не только горилки, хлеба не будет, – ответил шляхтич, потупясь. И засиял глазами: – Приходи, когда урожай соберу. Неделю буду поить тебя без просыпу.

      – Вот и славно!