Свет на теневую сторону. Людмила Федоровна Шалина

жену с опасно вздыбленной челкой, расходящейся нимбом. – …Я святым быть не собираюсь.

      – Не об этом… Юра, сегодня должен прийти из Москвы контейнер с мебелью. А если дождь? Что я буду делать?

      – Как грянет гром, раздай людям. Я предоставил тебе здесь широкие возможности, вот и действуй. Ты теперь свободный художник. Всё лучше, чем вычерчивать в Москве крючки для вешалок?!

      Юра пришел через час со своим дядей, который сменил профессию токаря высшего разряда на грузчика, чтобы купить машину. Привёл весельчака Павла Чуркина и Севу Пересеева. Вслед за ними пришел контейнер.

      Разгрузили небольшую мебельную стенку, коробки с книгами. Сели за стол.

      – Еремеев разрешил «Марс» на этот «Космос» заменить? – допытывался Юра.

      Долговязый Сева упер две жилистых руки в колени, собираясь выслушать:

      – А сам Еремеев глядел твои проекты?

      – Сказал, чтобы приходила денька через три.

      Чуркин рассмеялся понятливо и резко.

      – Кончай, Пашка, она женщина сурьёзная. Что, непроходной номер? Покажи планшеты, – поросил Сева.

      – Они у Еремеева.

      Чуркин, опрокинул в рот ещё одну стопку и залился смехом, переходя на сип. Не успокоившись на угощении, гости исчезли. Юра собрался вместе с ними:

      – Улетаю в космос. – Он всё чаще стал навещать «чёрные дыры», видя, что с угрюмой женой по приезде сюда твориться что-то неладное. Что и кого она там забыла в этой Москве?! А то, как грянет гром…

      14. «Помилуем друг друга вместе».

      Вера убрала кухню. Вернулась в комнату, подпрыгнув шпагатиком, рукой достала потолок. Быстро стащила коробки в угол, села на пол и стала двигать шкафы ногами. Они поехали в разные стороны, и что-то хрустнуло в пояснице. В окно удивленно заглянула пухлогубая луна.

      Поднялась на ноги, расставила мебель, накрыла на стол. Достала две рюмки дымчатого стекла на рубиновых ножках, которые Юра ещё не видел, бутылку кагора и вытянулась на диване, обвязав платком спину.

      …Юр, надо рисовать и развешивать на улицах не культуризм накаченной мускулатуры, а плакаты по технике безопасности: «Прости!» «Не осуди, пожалуйста». «Помилуем друг друга вместе»… Это был бы выход из тоскливо-космического положения в тёплый дом.

      Проснулась от холода. Юра ночевать домой не вернулся. Она умылась, сошла вниз позвонить Юриной матери, не сказав, в чем дело, чтобы самой не оказаться виноватой в потере мужской силы.

      У матери Юры не оказалось. Поехала на другой конец города к Пересеевым.

      Была суббота. Сева с Галей клеили обои. Некто Вячеслав Гулов, врач местной больницы, в майке сверкающей белизны им помогал.

      На днях он заходил к Юре взять флакон разбавителя. Вячеслав занимался живописью. И оба беседовали тогда на кухне над бутылкой пива о каком-то доме.

      Вячеслав увидел сейчас Ветлову у Пересевых и спросил:

      – Не меня ли, любезная, ищешь?

      – Мужа.

      – А зачем?

      – Для порядка. – Шутка получилась скверная.

      Гулов