Свет на теневую сторону. Людмила Федоровна Шалина

у Гриши был простой в работе, залазил на табурет голый, чтобы Зое не стирать лишнего и, обливаясь потом, скоблил стены своей квартиры до потери сил. Дивился на работу с отходом, будто писал картину, делая чуть ли не музей собственного имени. Пробил в кухню проем. Поставил туда под стеклом японский чайный сервиз. Уничтожил в ванной перегородку. Раковину и унитаз поменял на розовый фаянс. Пол выложил плиткой цвета морской волны. И всех звал к себе: «Полюбуйтесь, какая у меня теперь Гованна!» – (присовокупив первый слог от функции унитаза к ванне).

      «А ты не боишься домоуправа?» – спросила в один из приездов Вера. – «Скорее меня, кто хочешь, испугается!» – скреб небритый подбородок и ржал так, что от смеха его ходуном ходило голое брюхо. А квартира и правда начинала наполняться ароматом утонченно-изысканной буржуазно-аристократической культуры.

      …Гриша пришёл домой, толкнул незапертую дверь, и сразу цепочкой побежали навстречу сиамские кошки с голубыми глазами. Вспрыгнули на полку для шляп и принялись смотреть оттуда, как раздеваются гости. Кота, что был меньше Зоиной варежки, Плюшевый накрыл шапкой.

      По всей видимости, у Бурлаковых все ещё продолжался ремонт.

      Зоя сидела на тахте и делала эскизы. Было заметно, что Зоя намного старше Гриши, но умела оставаться младшей и опекаемой. Она улыбнулась, от век её брызнули лучики, глаза засветились аквамарином. Сквозь чистоту взгляда слоями живо проступала вторая, третья прозрачность; поняв что-то глубоко выношенное в себе, глаза на время потухли.

      Полученные таким образом фазы впечатлений от внешнего мира, пронизанные насквозь синим ветром, заканчивались иногда болезнью. Предвидя это, Зоя с ужасом ждала нового затмения. Постоянно лечилась в психиатрической больнице и все пыталась удавиться. Болезнь по наследству перешла к дочери, как и живописный дар.

      Зоя убрала эскизы, встала навстречу. Она была небольшого роста, круглые полноватые плечи, грудь облегала вышитая рубашка с длинными рукавами на тесемках у запястья. Руку подала маленькую, деловую.

      – С приездом! Понравилась тебе твоя квартира?

      – Говорят, на пятый этаж в часы пик вода плохо доходит.

      – Это временно. Главное, что вы сюда надолго. В провинции есть своя особая прелесть. Все магнаты на Западе давно это поняли. А за Окой красота какая! И до Москвы близко. …Вера, мне хотелось бы с тобой посоветоваться.

      – Зоя принялась копаться в папке и разложила на полу синьки фасадов, план и несколько сочных по цвету эскизов.

      – Главное в монументальной живописи, чтобы она достойно звучала, – в масштабе не ошибиться, подсказала Вера. – На развертках надо проверить.

      – Вообще-то монументальная роспись, – возник солидно Юра, – это которая к стене прилагается, как дверь у Митрофана, – она у него имя прилагательное. А монументальная роспись толковых художников, – это имя существительное, – хлеб с большой буквы, – чтоб потомки помнили!

      Гриша скучно посмотрел на незадачливого шутника и пошёл хозяйничать на кухню. Постучав