Чёрный лёд, белые лилии. Ольга Романовна Моисеева

кучу проблем. Дима вон подрался недавно, маму вызывали.

      – Он такой, ― пожала плечами Таня. Стало теплее. Они помолчали.

      С Ритой им всегда было непросто. Когда двенадцать лет назад дядя и тётя погибли в аварии, мама привела домой троих детей. Вика и Димка были ещё грудными и ничего не помнили, а Рите тогда уже стукнуло три. Она помнила маму и папу, чуждалась незнакомую ей тётю Дашу и её дочку, пятилетнюю Таню.

      Потом, конечно, они все привыкли. Таня любила Риту, и Рита, хоть и ворчала, и нудела, Таню тоже по-своему любила. И всё-таки иногда они чувствовали себя совсем чужими.

      – Вообще ничего нового не скачать, ― недовольно прошипела Рита, убирая допотопный плеер в сумку. ― Долбаный интернет, знала бы, хоть заранее загрузила.

      – Хорошо, что он вообще работает, ― заметила Таня, прикрывая глаза.

      Рите всегда было непросто в их семье.

      – Поедем в какую-то дыру, ― ворчала Рита, зло расчёсывая мокрые волосы. ― И чего в Москве не сидится. Уфа! Там же вообще ничего, это у чёрта на куличиках.

      Рите всегда было непросто. Таня знала, что глупо злиться, и всё равно злилась.

      – Послушай, ― сказала она максимально спокойно, оборачиваясь к ней. ― Тебе же почти шестнадцать. Ты видишь, как устаёт мама и что вообще происходит.

      – Только давай без нотаций, ага? Встретились, называется. Я помню, ― язвительно проговорила Рита. ― В моём возрасте наша драгоценная Танечка уже заканчивала школу, работала и вовсю помогала маме. А сейчас, подумать только, тебе всего семнадцать, а ты уже учишься на втором курсе, не обременяешь нас и помогаешь деньгами. Умница ты.

      – Рита, не ори.

      Что случилось? Что с ними случилось?

      – Постарайся засунуть свою обиду на весь мир куда подальше и начать жить тем, что есть.

      Рита замолчала мгновенно, а Таня, чувствуя, как кончики пальцев подрагивают, зачем-то продолжила:

      – То, что я пошла в школу в пять, ― беда, а не повод для гордости. Ты же помнишь, как я рыдала, потому что ничего не могла понять. И с какими оценками заканчивала. Вы уедете в незнакомый город, и никто не знает, как сложится ваша судьба, ― слишком резко сказала она. ― Будь добра, помогай маме и присматривай за детьми. Это, кажется, не так уж много.

      Рита уже открыла рот, чтобы продолжить умнейшие препирательства, но в коридор вошла мама, улыбаясь и оглядывая их. Таня, стараясь побороть раздражение, приветливо улыбнулась в ответ.

      Почему она такая. Почему читает нотации? Рита права. Не Тане диктовать ей, как жить.

      – Девочки, может быть, сходите вдвоём в магазин за продуктами? Раз мы здесь немного поживём, хотелось бы запастись едой.

      – Я сама, ― в один голос ответили они и переглянулись.

      – Ладно, сейчас сходим, ― закатила глаза Таня и поднялась, натягивая неприятную мокрую шинель.

      Ветер, по петербургскому обычаю, дул со всех четырёх сторон. Кажется, это Гоголь сказал, но она могла ошибиться, ведь с тех пор, когда Таня усиленно штудировала литературу, готовясь к ЕГЭ, прошло уже