Сброд. Константин Квашин

выясняется, что это – медоварня! По своему опыту скажу, что ничего особо ценного здесь хранить не станут, оно здесь просто не нужно. Этот момент был прекрасно обыгран вчера Предрагом: все, во главе с ним, бросились искать ценности, а нашли хранилище с мёдом! На медоварне! Какая приятная неожиданность! Предраг предлагает всем «хлебнуть медку», и всё это «медвежье воинство», бездумно подхватывает эту идею. Наш главарь, проявляет показную предусмотрительность, публично назначив караул у ворот, чтобы никто не беспокоился о безопасности, вовсю отдаваясь хмельному веселью. Но к вечеру, этот караул уже пьянее всех остальных! Затем, Предраг всем твердит, что ты – его главный помощник, он повторяет это раз за разом, раз за разом, чтобы все знали: если даже нигде не видать самого Предрага, то есть ты, а ты – знаешь, что делать, или, как минимум, знаешь, где Предраг. Я уверен, что где-то под утро наш новый главарь, отправился доложить дружинникам, что всё готово. Так что, думаю, скоро они будут здесь.

      Духовлад слушал, забыв о головной боли и тошноте. Мстивой говорил, а в сознании молодого бойца, сквозь гул похмелья, складывалась вся описываемая бывшим сотником картина. Теперь вещи, которые раньше не были заметны, стали вопиюще очевидны. Всё сейчас казалось настолько логичным, что даже как-то не верилось, будто всё это происходит наяву. Духовлад поднял свои мутные глаза, и, впившись ими во взгляд Мстивоя, спросил:

      – Так что ты предлагаешь делать? Почему пристал со всем этим именно ко мне?

      – Вариантов дальнейших действий всего два: взломать сундуки с казной, набрать золота с камнями, сколько нести сможешь, и в лес, по одному, чтобы не выследили. Хотя, дружине и тут, с этим пьяным кодлом работы хватит… Либо… В короткое время, привести здесь всех, или хотя бы большую часть, в чувство, и занять оборону.

      – А чего ж ты до сих пор карманы не набил, да в лесу не скрылся? Друзей-товарищей у тебя здесь нет, ходишь всегда один, не разговариваешь ни с кем. Какое тебе дело до всех этих голодранцев?

      – Никакого – хищно улыбаясь, подтвердил Мстивой – Хоть всех вас будут медленно на полосочки резать, я ни по кому плакать не стану. Меня интересует сохранность моей жизни, а сейчас её вернее всего спасти в составе этого… «воинства». Набрав денег, и сбежав в одиночку, далеко не уйдёшь. Придёшь в любой городок, на любой постоялый двор, золотую или серебряную монету покажешь – медяков-то в нашей казне не держат – и местная стража, через четверть часа будет знать, что в городишке объявился оборванец, драгоценными монетами рассчитывающийся. А эти скоты почище нашего брата (сотник кивнул в сторону выхода на улицу, где начинали потихоньку шевелиться, валявшиеся повсюду разбои) до чужого добра падки. Ещё и видимость законности, своему грабежу придадут, тьфу… Потому, мне более по сердцу здесь остаться, и попробовать отбиться. Вмиру меня всё равно не ждёт никто…

      – Ты предлагаешь, с несколькими сотнями наших перепившихся разбоев, противостоять опытным дружинникам?! Да будь их хоть вдвое меньше нас – в