Любовный лабиринт Тонки. Анатолий Анатольевич Воробьев

за горбатым мостиком над озером они остановились…

      Милка, наконец, оторвалась от его губ и, вся ещё в его объятиях, прошептала :

      – Тонка…

      – Что, Милка?

      – У меня болят губы…

      – У меня тоже, Милка.

      – Мы сошли с ума?

      – Ты уедешь, он вернётся…

      – А ты?

      – А я люблю твои губы, твои волосы, твои глаза. Твой голос. Всю тебя.

      – Какой ты! – лукаво улыбнулась она.

      И зажала подбородком его плечо.

      – Тонка! – вдруг хлопнула она его рукой по спине (он от неожиданности вздрогнул), – заяц! Наш заяц!

      Антон обернулся – невдалеке, метрах в десяти, сидел заяц и смотрел на них, не мигая… Затем, заметив, что обнаружен, вытянулся, остолбенел… и только мохнатые лапы замелькали среди травы. Он уходил зигзагами.

      – Партизан! – рассмеялись они…

      Они вернулись к её дому – время! – и от него втроём пошли на вокзал.

      Антон нёс чемодан и сумку, а Милка с мамой шли по обе стороны от него.

      – Вон он, наш автобус, Мила! – заторопила её мать. – А мы ещё даже не взяли билеты! Я пойду скоренько, а вы тут посидите.

      И она пошла к кассе.

      – Вот он, наш автобус, – произнесла Милка, оглядываясь.

      – И он увезёт тебя…

      – Так должно быть. Ты сам говорил… Хочешь, я покажу тебе колокольчик!?

      Она порылась в сумке и извлекла оттуда небольшую коробочку. Внутри оказался маленький медный колокольчик. Она покачала его – и он издал нежный и тонкий звук.

      – Какой у него голос, Тонка!…

      – …

      – Он тебе не нравится.

      – Нет.

      – Ну, как хочешь, – и она спрятала его.

      Антон взял её руки в свои и сжал :

      – Ты уезжаешь, Милка…

      – Что же делать, Тонка? – встретились их глаза. – Я всегда буду благодарна тебе за то, что ты был здесь. Со мной… Мне было так хорошо с тобой, как ни с кем другим!..

      Она потёрлась щекой о его щеку :

      – То-о-н-ка…

      Вернулась её мама и защебетала :

      – Мила, уже садятся! Мы опоздаем…Прощайтесь, а я пойду в автобус – нужно места занять… Опоздаем!

      – Никуда мы не опоздаем, – грустно вымолвила Милка, – ты иди, мамуля, я сейчас.

      – Не задерживайся… Ну, вот и всё, Антон. До свиданья, – она подошла к нему и протянула руку, – будете в Минске, заходите. Мы будем рады!

      – И вам всего хорошего, – он пожал протянутую руку, – здоровья, счастья.

      Они остались вдвоём.

      – Давай зайдём за автобус, здесь слишком людно, – потянул он её за руку.

      – Тонка, – зашептала она, – мне грустно. Я сейчас заплачу. Я – плакса.

      – Не надо, Милка, Милка моя. Мы ведь скоро увидимся. Я приеду…

      – Я буду всегда рада, когда бы ты не приехал…

      – Если тебе когда-нибудь станет плохо, ты подумай обо мне…

      – Я буду ждать тебя!

      – Милка, бежим! – потянул он вдруг её за собой.

      – Куда!?

      – Бежим!

      В окне