Любовный лабиринт Тонки. Анатолий Анатольевич Воробьев

руке её – авоська, в правой – что-то зажато в кулаке. Увидев их, она останавливается, ставит авоську на землю и протягивает к ним руку :

      – Это вам. Будьте счастливы! – разжимает она кулак.

      И, оставив в вытянутой руке Антона это « что-то», так же таинственно исчезает в темноте.

      На его ладони остаётся светлячок – свет его неяркий и с изумрудным отливом. Нелепо горит – без батарейки, без проводов. Маленький и беззащитный червячок.

      Милка долго смотрит на него… и выпаливает :

      – Давай отпустим его!

      Тонка сжимает ладонь… потом разжимает :

      – Давай.

      Светляк горит и не тухнет – видно, он не может иначе.

      – Милка! – хватает Тонка её руку. – Давай загадаем: если мы найдём светлячка – своего светлячка, а не подаренного – мы будем вместе навсегда!

      – Мы не найдём его, Тонка, – сощурив глаза, смотрит она на него.

      – Почему?! Ещё так много времени!

      – Не найдём, Тонка…

      – Я найду его, Милка! И принесу тебе.

      – Глупо как-то… Почему-то я знаю, что не найдём…

      И, пока они идут к её дому, он всё вглядывается в траву.

      Но этой ночью луна светит ярко и безразлично.

      9

      Милка уже ждёт его на условленном месте – возле обрыва у сосны с переплетёнными корнями.

      – Милка, я опоздал! Извини меня, Милочка-Белочка.

      – Что ты, Тонка… Разве я могу обидеться на тебя?.. Почему белочка? – она встаёт и протягивает ему руки

      – Потому что тебе нельзя много сладкого!

      – А целоваться с тобой?

      – А целоваться можно.

      – Это же сладкое!

      Они бредут по улицам города, и ноги сами их выводят к кафе, где они познакомились. Они поднимаются по ступенькам и, прижимаясь носами к стеклу, разглядывают столики, где они сидели в тот вечер, когда познакомились, то место, где он впервые обнял её в танце.

      Потом стоят у перил и глядят на раскинувшееся перед ними озеро.

      – Вон он, ослик! – указывает она рукой на маленький мостик, переброшенный через протоку. – Тонка, смотри!

      И тянет его вниз за руку.

      На середине озера фонтан окрашивает воздух в разноцветную радугу, а слева костёл вонзает свои острые пики в безоблачное небо.

      Обходя озеро, они замечают небольшую кирпичную арку и ограду :

      – Что это, Милка?

      – Это кладбище. Литовское… И польское. Ты хочешь посмотреть? -спрашивает она, повернув к нему лицо и вглядываясь в его глаза.

      – А ты? – вопросом на вопрос отвечает он.

      – Пойдём.

      Дорожка петляет то влево, то вправо среди крестов, они обступают их со всех сторон. И, кажется, невидимые руки тянутся к ним, пытаясь дотронуться.

      Большие ярко-коричневые сосны, надгробья со святыми и ангелами: они стоят, сделанные на века, смиренно сложив крылья и опустив глаза вниз или подняв их вверх – к Богу. Моля простить их. За что? – За сделанное зло? – За несделанное добро ?..Руки покоятся на груди – ладошка к ладошке.

      Всё это как-то не вяжется с солнечным днём, со смехом со стороны пруда – он сюда не проникает.

      – Пойдём,