Хоккенхаймская ведьма. Борис Конофальский

Волков смотрел ему в след. И думал: « Старый солдафон, никак, к вдове поехал, видать понравилась она ему».

      А в трактире его ждал брат Ипполит, он пошёл с Волковым в его комнату, и стоял, смотрел как Максимилиан, снимает с рыцаря доспехи.

      – Максимилиан, – говорил кавалер.

      – Да господин,– отвечал юноша, отстёгивая наплечник.

      – Ты видел сегодня братский суд впервые?

      – Да, господин.

      – Что думаешь?

      – Солдаты вели себя достойно,– отвечал оруженосец.– Я не слышал ни звука.

      Это были те слова, что Волков хотел услышать от молодого человека, больше говорить с ним он не собирался. А вот юноше было, что сказать ему, вернее, о чём просить его, и он начал:

      – Кавалер.

      – Да.

      – Говорят, что вы искусный воин, что и мечом, и арбалетом, и копьем владеете в совершенстве.

      – И кто же это говорит?

      – Все. Ваш слуга Ёган, Фриц Ламме.

      – Они-то откуда знают, они со мной на войне не были.

      – Ёган видел, как вы дрались на поединке, ночью в одном замке и как ранили хорошего воина. И как били стражников одного барона, какого-то. И как вы зарубили топором упыря. И как вы дрались на арбалетах с самым лучшим рыцарем герцога Ребенрее, и убили его после того, как он вас ранил. Это все видели.– Говорил юноша почти восхищённо.

      – Глупости всё это, я бился потому, что другого выхода не было у меня. Смог бы так, и не бился бы.

      – Ёган говорит, что после того как вы бились ночью на дуэли и победили, знатная и очень красивая дама вас в свои покои пустила.– Восхищался Максимилиан Брюнхвальд.

      – Болтает, дурень, а ты слушаешь.– Отвечал кавалер, как ни странно, все эти рассказы и всё восхищение юноши не вызывали в нём гордости. Только лёгкую досаду. Он и сам не мог понять, почему.

      – Всё равно, я хочу просить вас.– Не сдавался Максимилиан.

      – О чём?

      – Я хочу просить вас о нескольких уроках, я брал уроки владения мечом, и хочу, что бы вы мне хоть немного показали.

      – Я тебе уже говорил, что воевать больше не желаю, и тебе не советую выбирать воинское ремесло. Твой отец полжизни воюет, а серебра не нажил. И всё что было, потерял, хотя он и добрый воин. А я хоть и нажил немного, да вот ран, что меня изводят, намного больше, чем того серебра. А многие так и вовсе не дожили до лет моих.

      – Я помню, господин,– говорил юноша, снимая с больной ноги поножи, – но вдруг мне понадобится меч в делах чести.

      – Ладно, но сначала попрактикуйся в стрельбе из арбалета и аркебузы, да и неплохо было бы вам поработать с солдатским тесаком, у вашего отца есть пара солдат, что неплохи в этом деле.

      Да и копьё с алебардой лишними не будут. Умение воинское не лишнее, даже если и ремесло мирное будет. Поучу.

      – Спасибо, господин.– Радовался Максимилиан.

      – Ну, а тебе чего?– Наконец обратил внимание кавалер на монаха.

      – Господин барон, коего я лечу, всё время о вас спрашивает.

      – Зачем?– Насторожился Волков.

      – Не говорит, только всё о вас знать желает.

      – И