Хоккенхаймская ведьма. Борис Конофальский

уж я, не задумываясь, возьму с вдовы два талера, а раз вы так за неё переживаете, отдайте эти пару монет сами.

      Брюнхвальд насупился, стал таким, каким Волков его увидел в первый раз, суровым и жёстким:

      – У столба её будут день привязанной держать.

      – Попы уедут, сразу отпустим.

      – Позор ей будет.

      – Ей уже позор. Весь город знает, что к ней мужики ходили. Да и весь город знать будет, что трём бабам из-за неё языки повырывали.

      – Думаете ей лучше уехать? Думаете, что семейство Липке ей не простит этого?

      Кавалер развёл руками, мол: Ты и сам всё понимаешь. Он бросил поводья Ёгану и пошёл в трактир, ему совсем не хотелось продолжать этот разговор, а вот Брюнхвальд ещё, видимо, не закончил. Шёл за ним.

      Да на счастье Волкова почти в дверях трактира его встретил брат Ипполит, и, поздоровавшись, произнёс:

      – Господин, есть ли у вас время поговорить с бароном?

      – Есть, – сразу согласился кавалер.– А что он хочет?

      – Думается мне, он вам хочет дело предложить.

      – Дело? Один барон мне уже дело предлагал. Мне не понравилось.– Волков готов был отказаться, да нельзя отказывать человеку, который ездит на карете с гербом герцога Рбенрее, даже не выслушав его.– А что за дело, не знаешь?

      – Не знаю, думаю, дело будет конфиденциальное.

      Брюнхвальд хмурый стоял рядом, ждал, Волков глянул на него и сказал монаху:

      – Конфиденциальное. Ну, пойдем, послушаем.

      Барон уже не лежал в кровати, выглядел лучше, Волков сразу это отметил:

      – Рад, что вы идёте на поправку, барон, – сказал он, садясь в кресло и беря у слуги стакан с вином.

      – Всё благодаря вам, кавалер, этот молодой монах на удивление неплохой лекарь, и чтец, и умник, – отвечал фон Виттернауф, садясь в кресло напротив.– Как идёт ваша инквизиция?

      – Дело закончено, ведьм не нашли, бабы оклеветали вдову к которой ходили их мужья.

      – Как раз тот случай, когда вдова была весёлой.– Усмехнулся барон.

      – Ну, теперь ей уже не до веселья, получит пять кнутов и ненависть семей, чьим жёнам палач отрежет языки за навет.

      – В общем, все получат то, что заслужили.

      – Да.

      – Вы не пьете вино,– заметил барон,– ах, да, я забыл вы держите какой-то свой пост.

      – Святые отцы решили, что я недостаточно свят для их миссии, наложили епитимью.– Волкову было нелегко, речь барона была изыскана и утончённа, в прошлый раз, когда они были тут с Брюнхвальдом, барон говорил проще. Кавалер пытался говорить так же.

      – Я позвал вас, чтобы поговорить с вами. Вас это не удивило?– Начал барон.

      – Судя по тому, сколько вы обо мне расспрашивали, это должно было случиться.– Заметил Волков.

      – Да, наверное, вы правы, может быть для вас, моё приглашение было очевидным,– едва заметно улыбнулся фон Виттенауф.– понимаете, у меня есть одно дело, но…

      Он замолчал. И кавалер продолжил за него:

      – Вы бы хотели услышать от меня обещание, что ваше дело будет тайной, и я никому о нём не расскажу?

      – Вы удивляете меня соей проницательностью,– сказал барон,– именно