Хоккенхаймская ведьма. Борис Конофальский

как же вы их найдёте? Неужто они под наветом подписались?

      – Нет, клеветники так не делают, – усмехнулся кавалер, – вдова приятна наружностью, мы подумали, что привечала чужих мужей.

      – Как и положено красивым вдовам, – смеялся барон.

      Волков и Брюнхвальд тоже посмеялись. И Волков продолжил:

      – Мы выяснили, кого она привечала, Карл их всех уже переловил вместе с жёнами, завтра допросим и выясним, кто писал навет. Думаем, что завтра будем всё знать. А если не узнаем, то будем искать писаря, что писал бумагу.

      – Звучит так просто, – удивлялся барон.

      Он вдруг задумался, забыл про гостей на минуту, господа уже думали, что, может, ему нездоровится. Но фон Виттернауф вернулся к ним из мыслей своих и спросил:

      – И что ж, господа, работа сия не кажется вам сложной?

      – Кажется тяжкой и неприятной, – отвечал Волков, – сложной не кажется.

      – Неприятной?

      – Да кому из рыцарей и воинов приятно будет бабам на дыбе руки выламывать, – продолжил кавалер.

      – А как они выть могут! От их воя бежать охота. – Добавил Брюнхвальд. – А выть они могут полдня, не замолкая. Даже палач их остановить не может. По мне так уж лучше в осаде сидеть.

      Барон смотрел на них внимательно то на одного, то на другого и опять думал. Волков пытался угадать, о чём думает барон, он давно понял, что барона что-то тяготит, и весь этот разговор неспроста. Да и само приглашение, скорее всего, было не случайным.

      А Брюнхвальд ни о чём не думал, он с удовольствием ел великолепный пирог, запивал его вином, и заедал хорошим сыром и виноградом, редким в это время года.

      – Значит, сия работа вам кажется неприятной, но не сложной, – задумчиво произнёс барон.

      – Именно так, – сказал Брюнхвальд.

      Кавалеру казалось, что вот-вот, и барон начнёт говорить о том, что его действительно интересовало, Волков очень надеялся, что сможет помочь человеку, который ездит на карете с гербом курфюрста, но барон перевёл разговор на другие темы:

      – А вы, господа, раньше не при Инквизиции служили, кажется, вы из военного сословия?

      – Да, – согласился Брюнхвальд, – и я, и кавалер из добрых людей.

      И разговор потёк в другом русле. Но Волков ловил себя на мысли, что весь разговор складывается из вопросов барона и ответов не в меру, видимо, от вина болтливого Брюнхвальда. Барон узнал о них много, а они о бароне – ничего.

      Вскоре Карл стал извиняться и сообщил, что ему пора. Его ждала вдова. Волков тоже откланялся, несмотря на то, что барон уговаривал его остаться. Невмоготу ему было сидеть полуголодным за столом с яствами.

      За ними следом пошёл и брат Ипполит.

      – Что за хворь у барона? – Спросил кавалер.

      – Диагноз ещё не ясен, – отвечал юный монах.

      – Чего? – Не понял Волков.

      – Да не ясно, что за хворь у него, то ли кровавый понос, сиречь дизентерия, как говорили наши предки, то ли холера.

      – Холера? У барона, как у простого мужика? – Удивлялся Волков.

      – Так немилосердны болезни и к