спать в мазанке, даже если там было чересчур жарко. Так она поступала уже три лета, и хотя она каждое утро просыпалась в мокрой ночной сорочке, ничто на свете не могло заставить её спать снаружи. Повсюду она чуяла угрозу, угрозу, которая, казалось, подстерегала за каждым углом, за каждым бугром. Безобидные жесты становились угрожающими ударами, громко сказанное слово сжимало её сердце железным кулаком. Но имелась ещё и другая причина, почему она не хотела отправляться в пагубные руки ночи под открытым небом, предпочитая выносить мучительную жару в жилищах рабов. Никто не догадывался, что два года назад после работы на кухне она спрятала под платьем острый нож средней величины. При прокрадывании наружу лезвие ножа царапнуло её правое бедро. Когда она вечером пришла поесть к костру, мать отругала её из-за красного пятна на передней части её платья и наказала, чтобы в следующий раз она позаботилась заранее, если ежемесячное обстоятельство снова посетит её. Неприлично в таком виде предстать перед мужчинами, ведь она теперь уже юная леди. Ирина, как часто с того дня, слушала молча, глядя перед собой неподвижными глазами. Затем она, не сказав ни слова, отвернулась и, как призрак, побрела к колодцу. Там она сделала вид, будто моется, зная, что её мать от стыда отведёт взгляд. Но Ирина просто вытащила нож из-под платья, положила его на край колодца и разделась, чтобы вымыть рану. Уже было темно. Никто из монахов не мог её видеть, поскольку она изучила монастырь достаточно хорошо, чтобы знать, что в этом углу её невозможно было увидеть ни из одного окна. Кроме того, у неё теперь был нож, и она не боялась воспользоваться им. Она осознавала это чётко и ясно, несмотря на то, что всё остальное воспринималось ею только сквозь непроницаемую пелену. Нож был для неё истинным благословением. Если оружие лежало рядом с ней, её не мучили странные сны. Каждый раз, когда она ласково гладила острое лезвие, её охватывало чувство покоя.
После того, как она и этим утром убедилась в существовании ножа, она поднялась и оглядела маленькую комнату. Стены были почти полностью усеяны зелёной и чёрной плесенью и загрязняли воздух в закрытом помещении. Она прислонилась лбом к окну. Почти четыре года прошли с того дня. Уже через неделю она тогда работала усерднее, чем все другие. Но что произошло в тот день? Всегда, когда она пыталась возродить воспоминания, в её памяти всплывали лишь два колючих зелёных огня, а затем пустота, подобная чёрной бездне. Только странная и короткая прогулка в другое измерение, когда её мать заботилась о ней, оставалась в её памяти яркой картиной с тех часов.
Кошачий вой заставил её вздрогнуть. Был сезон спаривания, и коты вели ожесточённые поединки, издавая душераздирающие вопли. Обеспокоенная, она огляделась вокруг, но никто не проснулся. Для неё было невыносимо, когда самое драгоценное время дня уничтожалось бессмысленной болтовнёй. Она взяла нож из-под подушки и привязала его с помощью ленты вокруг талии. Потом она накинула платок на плечи и на цыпочках вышла из комнаты. Ветер веял от полей, когда она незаметно
