В синий час. Изабо Кельм

могла, в свою маленькую душную комнату. И он невероятно испугался, но не от стыда. Это были её глаза, которые выглядели такими печальными и устращающими, что ему показалось, будто в эту девушку вселился демон.

      Янкулу потребовался целый день, чтобы понять, что произошло. Ему не с кем было поговорить об этом. Всего месяц назад он вступил в монастырь, и у него всё ещё были проблемы установить более тесную связь с каким-либо братом. Но он должен был сам себе признаться, что даже самому испытанному другу не рассказал бы о происшествии сегодняшнего утра. И как он должен был объяснить, что чуть не принял рабыню за ангела? Нет, эта мысль была слишком абсурдна. Ему было стыдно до поздней ночи. И всё-таки на следующее утро он снова думал о ней. Постоянно он видел, как она стоит под деревом, такая грациозная и хрупкая, и всё же, в её глазах таилась жестокость и сила, которые он не мог постигнуть. Он становился всё молчаливее и целую неделю не осмеливался идти в огород, но получив выговор за лень, был вынужден исполнять свою работу. На самом деле Янкул был рад, что высшая сила принудила его пойти на риск ещё раз увидеть рабыню, потому что, если время настанет, он может снять с себя ответственность и возложить вину на внешние обстоятельства. Но он не увидел её снова. Их пути пересекутся позже, и одна из этих встреч изменит их жизнь.

      Глава 11

      Ирина страшилась каждой мечты, потенциальных желаний и даже воображаемых картин будущего. Тот день уничтожил часть её души безвозвратно. Леандра знала это, но также понимала, что её дочь во многих отношениях сильнее её. Покидание родины, решение никогда вновь не увидеть свою семью, быть отвергнутой ими, только для того, чтобы испытать абсолютно новое измерение бедствий, сделали её больной. Да, в то время, когда она осознала, что натворила, осталась также часть её навсегда потерянной в тёмных глубинах её души. Страданий в её жизни хватило сполна, и она сильно желала себе смерти. Но прежде чем уйти, она должна была забрать свою дочь из царства нежити. Как можно было иначе описать состояние, в котором девочка пятнадцати лет двигалась как старуха, с мутным взором растерянно осматривалась, если её окликали по имени, если она надрывалась на полях монастыря дольше чем необходимо, пока её руки не становились кровавыми, и её тело истощённым? Леандра испробовала всё, чтобы выведать, что случилось с Ириной, но девочка упрямо утверждала, что ничего не может вспомнить. Поначалу она ей не верила и продолжала настаивать, но без успеха. Она пыталась и по-хорошему, и с угрозами, и даже один раз в отчаянии избила свою дочь. После этого она неоднократно перекрестилась и, целыми днями плача, просила у Христа прощения. Сама Ирина едва реагировала на побои своей матери. Это словно происходило не с ней, а с кем-то другим – она была только зрительницей этого интересного и в то же время отвратительного спектакля. Леандра всё же разглядела, что темперамент Ирины лишь спал и ждал повода,