В синий час. Изабо Кельм

Константин дал указание другим рабам снова приступить к работе, чтобы не привлечь внимание. Он понёс Ирину к квартирам. Солнечные лучи согревали голые ноги девочки, и лёгкий ветер сдувал с её лица пряди волос, липнувшие к щекам. В ветвях дубов заливались пёстрые каменные дрозды и наблюдали за людской процессией любопытными маленькими глазками.

      Леандра увидела закрытые глаза и блаженную улыбку своей дочери и предалась панике. Конец близок, подумала она, подталкивая Константина, чтобы заставить его идти быстрее. О, Господи Боже мой! Что я буду делать без моей дочери? Если она покинет меня, я к ней присоединюсь. Они заплатят за это. Кто-то должен быть наказан.

      В квартирах рабов никого не было. Большинство цыган уже было на полях. Остальные, в основном пожилые женщины и дети, слишком слабые для тяжёлых работ, были заняты на кухне или занимались другими домашними делами. Подойдя к её спальному месту, Константин так бережно положил девочку на её циновку, как будто он впервые дал матери её новорождённое дитя. Как только он принёс бадью с колодезной водой, Леандра грубо приказала ему покинуть комнату. Она должна сейчас освободить свою дочь от грязи и крови, и это неприлично видеть молодую даму раздетой. Константин слегка поклонился, чтобы скрыть раздражение, и молча вышел из комнаты.

      За последние несколько минут Леандра приложила все усилия, чтобы сохранить спокойствие и больше не показывать своё внутреннее смятение. Было и так достаточно скверно, что она в присутствии других рабов потеряла самообладание. Это никогда не должно повториться! Но теперь, когда её Ирина, её плоть, испачканная кровью и грязью, одетая как прокажённая, лежала перед ней на циновке, Леандру одолело отчаяние. Она упала на колени и зарыдала. Эта обновлённая атака на её душу уже вскоре повлекла за собой один из её частых приступов кашля. Чем судорожнее она хватала ртом воздух, тем больше она досадовала на свою собственную слабость, что опять вело к ещё более изнурительному кашлю. Смерть бы её забрала, если бы она не услышала внезапный крик «Мама». Сию секунду приступ прекратился. Она лежала на боку, задыхаясь, как свежепойманная рыба на берегу. Наконец-то ей удалось снова повернуться к Ирине, чтобы задать ей все вопросы, которые вертелись у неё на языке, но к её удивлению девочка всё ещё лежала в том положении, в каком Константин оставил её. Леандра ведь отчётливо слышала крик Ирины. Может быть, её дочь бредила? Это было бы хорошим знаком. Несмотря на то, что дыхание у Ирины было настолько неглубокое, что неопытный глаз мог легко принять её за мёртвую, её разум, по-видимому, ещё функционировал. Леандра вздохнула с облегчением. Её дочь разговаривала с ней, даже если только на подсознательном уровне, и в данный момент этого было достаточно.

      Ирина тем временем, с тех пор как Константин её внёс, пребывала в своеобразном междумире, где не существовали никакие страдания и не имелось порядка между пространством и временем. Она