В синий час. Изабо Кельм

открытой тайной, что праздники рабов являлись кульминационными моментами года.

      Леандра знала, что Биби-праздник, наряду с днём Святого Георгия весной, были самым любимым временем Ирины, и даже если это был языческий обычай, то на этот раз она одобряла его, в надежде, что её дочь приобретёт опять свою жизнерадостность. Последние три года она не прокрадывалась наружу из монастыря, как бывало раньше, и даже не собиралась умолять свою мать, как обычно, отпустить её. Ирина часто просто сидела одна в одном и том же месте, оставленная всеми в покое, и молча смотрела в окно.

      Пришло время пробудить Ирину из царства духов.

      Глава 12

      Жители Яссы никогда ещё не видели такого весёлого праздника. Девушки были ещё прекраснее, чем в прошлом году, платья ещё разноцветнее, песни ещё страстнее, а главное, Ирина была среди них. В этом году, 12 июля всюду царила вездесущая любовь. Рабские лагеря, находящиеся в непосредственной близости, праздновали вместе. Крупные землевладельцы осуществляли надзор, но за полночь были так же пьяны, как и рабы. Для торжества было избрано дикое грушевое дерево. Со своими прелестными листьями оно стояло посреди сочно-зелёного поля, словно Божий дар. Свои плоды оно ревниво защищало острыми шипами. И всё-таки оно протягивало свои ветви, словно приветствуя рабов, которые, пев песню, шли навстречу ему под красным свечением заходящего солнца. Это была печальная песня, исполняемая ими. Их пение походило хору изгнанных из небесного царства ангелов.

      Константин шагал впереди, сопровождаемый по обе стороны двумя юными девушками, и аккомпанировал себе на старой виуэле. Остальные, двигаясь за ними, затянули всем знакомую цыганскую песню.

      «Твоя душа – перо,

      Она парит через моё сердце.

      Моё тело изрешечено,

      Моё сердце расколото на части.

      Каждая часть уплывает,

      На семи морях мира.

      Tвоя душа – перо,

      Она парит через моё сердце.»

      Уставной царь боярского рабского лагеря, Александру, должен был изготовить большой крест и установить его перед грушевым деревом. Двое его старших сыновей несли по иконе с изображением Биби. Рабы из монастыря были крайне удивлены, что рабы бояр владели чем-то подобным. Ни аббат, ни один монах не позволили бы такого варварства на своей священной территории. Но robi boiereşti сумели находчивым образом сохранить свою культуру настолько, что даже ещё знали толк в ремесле изготовления икон своих святых.

      Александру был мужчина на сороковом году жизни, с длинными всё ещё чёрными кудрявыми волосами и в белой растёгнутой рубашке. Едва заметная улыбка, постоянно игравшая вокруг его губ, выражала неодолимое превосходство и глубокое высокомерие. Ему приписывают, что половина детей рабов произошли от него. Основываясь на поведении молодых, а также более старших женщин, когда