Рассказы, воспоминания, очерки. Марк Львовский

за молнией, шипел, что надо знать, кого проверять, что ставят здесь всяких, что, небось, когда появится действительно террорист… Правда, добавил при этом «хас вехалила!» (не дай Бог!)

      Подполз полдень. На небольшой площади перед входом в «кеньон» не было ни души. Он включил радио. Последние новости он слушал только на иврите. Русскоязычное радио раздражало. Оно опускало его на уровень «олимовской» толпы, что унижало его, старожила с двадцатилетним стажем пребывания в стране. И он не изменял своему принципу даже тогда, когда половину услышанного на иврите не понимал. Однако ж, вообще существовать без русского радио не мог. И слушал его, уподобляясь Васисуалию Лоханкину – только тогда, когда никого рядом не было. Кроме жены, естественно…

      По радио, конечно же, бубнили о мирном процессе. А Ефим не любил мирный процесс, о чём и доложил вчера в лесу перед разгорячёнными собутыльниками:

      – Спасти нас может только их ненависть. И я очень надеюсь, что эта ненависть сорвёт мирный процесс, и мы продолжим существовать, пусть в осаде, в войнах, во взрывах, но существовать! Их ненависть – вот залог нашего существования!

      И все, по завету незабвенного Венички, немедленно выпили.

      …Хорошо было. Субботние вылазки с друзьями в лес были главными событиями недели. Ритуал… Ах, эти разговоры, эти споры и переругивания, но не одержимые, а, наоборот даже – ласковые, c нарочитым вниманием к словам оппонента, ибо ничто не должно было испортить несколько долгожданных субботних часов, сопровождаемых чмоканием открываемых баночек, тихим, но нетерпеливым бульканьем водки и вина, криками снующих под ногами внуков… А над тобой тихая, ласковая листва редкого и оттого столь ценимого, любимого леса, а чуть вдали – небольшая поляна, в нежной зелени которой разбросаны красные фонарики то ли маков, то ли «колонниёт», и даже дети не позволяют себе рвать их – в кровь и плоть израильтянина с раннего детства вводят, словно лекарство, иммунитет на уничтожение диких цветов леса, что, правда, нисколько не ограничивает этого же израильтянина на разведение помоек и свалок по всей стране.

      …Подошли четверо юношей—ешиботников (учащихся ешивы — религиозного учебного заведения) в строгих чёрных костюмах, широкополых шляпах, каждый с пакетом святых книг. Им совершенно было наплевать на жару – шли они быстро, уверенно, о чём-то оживлённо переговариваясь. Фима прошёлся своим металлодетектором по их задам и даже не стал спрашивать, есть ли у них оружие. Следом за ними, буквально через пару минут, появился ещё один ешиботник. Он направился к стойке эфиопа, но вдруг передумал и двинулся к Фиме.

      Фима провёл по его заду металлодетектором, и… тот вдруг отчаянно заверещал. Фима остолбенел, уставился на прибор, но он уже замолчал, ибо чёрная фигурка юноши резво удалилась от него, через мгновение проскочила в стеклянную дверь «кеньона» и растворилась…

      Фима ощутил столь