Рассказы, воспоминания, очерки. Марк Львовский

него, держа в руке красивый пакет, видимо, с обувью, Фима не бросился за ним, не стал выяснять, почему спина юноша набита металлом. Он просто заплакал. Да ещё из носа потекло. Фима захлопнул дверцу своего прохода и бросился в туалет. Облегчившись, умывшись, он вернулся на свой пост и всё оставшееся до конца смены время благодарил Бога, что ни одна живая душа никогда не узнает, что приключилось с ним за эти проклятые двадцать минут… Да, да – всего за двадцать минут.

      Аллергия

      – Я ему всегда говорю – не покупай старьё! Нет, не послушался…

      Она рассмеялась, прижав руки к груди, чуть наклонилась, и я с трудом отвёл глаза от картины, приоткрывшейся перед моими глазами.

      Чёрт знает, что с модой происходит! Многие женщины открыли свои груди так, что ходишь по улицам, не замечая реклам магазинов! Позавчера я дважды прошёл мимо банка! Открываешь для себя поразительные вещи! Во-первых – невероятное разнообразие форм грудей! Во-вторых – чем более открыты груди, тем более привлекательно лицо их носительницы! В-третьих…

      …Я обожал приезжать к ним. Их мошав, недалеко от Тверии, совсем близко к городку Пария, находится в десяти минутах ходьбы от невысокой – менее метра – бетонной стены, отделяющей мир от пропасти, несущейся почти вертикально вниз, в Кинерет. И ты, навалившись грудью на эту бетонную стену, повисаешь над озером, над всем великим озером. Над его сияющей голубизной. Над его тайной. Поднявшись над озером, не ощущаешь себя победителем. А, скорее, счастливцем, избранником, сподобившимся увидеть такое. Смотри и молчи. Впитывай красоту. Это вода твоей страны.

      Она работала медсестрой в местной больнице; муж, коренной израильтянин, рыбачил. Брак их был вполне счастливым – трёх детишек несчастливые не рожают. Она примчалась в Израиль из Витебска. Одна, через два года после Чернобыля. Родители её, работники несчастной атомной станции, из российской больницы не вышли. Металась по стране, пока ей не предложили работу в этой больнице.

      … – До Тверии – продолжала она – нам езды—то всего минут двадцать, да всё вниз. А обратно – ползём. Но ничего, добирались. Да и нужно нам в город раз—два в неделю, а иногда и того реже. Слава Богу – почти всё, что надо, под рукой. Беда у нас только с мороженым. Нет выбора. А дети, однажды слопав в Тверии какое-то особое шоколадное, заболели им, и попробуй хоть раз в неделю не привези им его! И тогда оно и случилось. Мы заметили, что когда везём домой это, будь оно неладно, шоколадное, мороженое, машина примерно за два километра до дома глохнет. А когда возвращаемся из Тверии без мороженого – никаких проблем. Ладно б раз случилось или два, а то всё время одно и тоже: с мороженым – глохнет, без мороженого – нет! Однажды мы проделали такой эксперимент: купили мороженое и по дороге домой остановились, заглушили машину и стали ждать кого-нибудь, кто, как и мы, возвращается из Тверии. Дождались, перегрузили им мороженое, и добрались до дома, как