Свидетели эпохи. Эмма Гордон-Холл

в комнату, сама же прошаркала на кухню, намереваясь заварить чай.

      Аккуратная гостиная с ковром на стене, неуклюжим диваном с деревянными подлокотниками и круглым столом под кружевной скатертью. В углу стояла кровать и торшер, на подушке спал большой пушистый серый кот. На стене тикали часы с маятником, а с кухни доносилось шуршание радио. Старый громоздкий телевизор был аккуратно установлен на стопке старых чемоданов, также завешанных пожелтевшим от времени кружевом. Скрипучий шкаф и секретер. Ни одной новой современной вещи. Время здесь как будто остановилось. Мир вокруг шел вперед, но эта квартира была островком эпохи СССР.

      – Я уж, наверное, надоела вашей директрисе, звонила ей сто раз, все спрашивала, когда ко мне девочка придет, раз уж договорились. Она такая хорошая у вас, добрая, и много всего для детишек делает, я слышала, молодец.

      От этой характеристики Кривцовой Ольга невольно усмехнулась и явно перестаралась с гримасой на лице. То, что кто-то мог воспринимать эту злобную змею позитивно, просто не укладывалось в голове. Вместо ответа Ольга принялась за чай.

      – Сахарок бери. Бедные детки. Сладенькое, небось, совсем не дают?

      Бабка подвинула поближе к Ольге большое блюдо с зефиром и халвой. Чего-чего, а сладкого в детском доме хватало. Довольно много «неравнодушных» несли к дверям детского приюта сладости и игрушки, веря, что тем самым помогают несчастным детям. Оно, конечно, так и было. Но с годами привыкаешь, и уже не придаешь значения.

      Ольга взяла зефир с тарелки и принялась крутить его в руках, пока бабка продолжала:

      – Ты, кушай, кушай, а я тебе пока все расскажу. Я вот тут тебе все подготовила, чтобы тебе не писать.

      Старушка подвинула к себе стопку тетрадных листов, исписанных мелким почерком, и нацепила на нос очки.

      «Боже, неужели эта кипа исписана с двух сторон? Опять выслушивать занудство старой бабки про то, как в войну она ползала между окопов и не спала четыре года», – подумалось Ольге. Ей бы сейчас ее плеер.

      Ольга сама не понимала, что именно так отталкивало ее от всего, что было связано с военным прошлым. Из года в год майские праздники превращались в кошмар, когда весь детский дом сгоняли в лекционные залы, ставили на площади с транспарантами, таскали на мемориальные кладбища. Все это сопровождалось заучиванием военных песен, докладами про партизан и пионеров-героев. Каждый год она чувствовала, как ей столовыми ложками впихивают это чувство вины и долга перед теми немногими оставшимися в живых участниками войны. «Они отдали свои жизни, чтобы жили вы!» Но так ли это? Да, несомненно, на долю их поколения выпали тяжелые испытания, но разве за будущее потомков они тогда сражались? Прозябая в тех же окопах, они спасали свои жизни, они мстили за свои загубленные судьбы, они защищали свою эпоху. Вряд ли будешь думать о внуках, когда на тебя несется танк или накрывает артиллерия. И, тем не менее, каждое девятое мая на Ольгу сыпался водопад из «Помни!», «Скажи спасибо!», «Они настоящие герои, а что сделал ты?». Это