Свидетели эпохи. Эмма Гордон-Холл

и голос его слегка подрагивал. Он жестом пригласил нотариуса в кабинет и кинул грозный взгляд на плачущего в стороне Гольца. Разговаривали они недолго. Артур не стал читать всю кипу бумаг, которую предложил ему нотариус. Он не глядя подписал все, что было ему подано, и вышел из комнаты, не произнеся ни слова. Терпение его лопнуло как мыльный пузырь. На одном дыхании преодолев парадный холл, он покинул особняк и направился быстрым шагом по набережной Фонтанки. Только сейчас он понял, что не просто потерял все, а что не знает, как из этого выпутываться. От того, что все-таки придется ехать к отцу в Кальви и униженно падать в ноги, стало совсем плохо.

      Фон Эссен сбавил шаг и забрел в какой-то первый подвернувшийся кабак, где тут же до чертиков набрался. Полвечера он рассказывал одному из местных забулдыг про княжон и своих глупых и скучных друзей, про жулика Белогорского и своего никчемного отца, не особо надеясь на понимание и поддержку. Но пьянчуга, оказывается, слушал и тут же сообщил, что будь он на месте Артура, то предпочел бы свести счеты с жизнью, спрыгнув с самой высокой башни. Разум Артура протрезвел в одно мгновение. Ну, конечно! Ничего не потеряно! Башня! Пока у него есть его проект, он на вершине. Фон Эссен вскочил так быстро, что градус в крови все-таки взял свое, и бедный барон свалился замертво.

      Наутро он проснулся на серых простынях, с головной болью, распухшим лицом и аккуратными клоповыми укусами на шее. Объяснять себе, где он, долго не пришлось: трактирные гостиницы трудно с чем-либо спутать. Артур подобрал все, что осталось от его вчерашнего внешнего вида, спустился вниз, кинул трактирщику деньги и удалился, не говоря ни слова. Голова трещала так, что глядеть было больно, но душу согревала его башня. Он еще посмеется над Белогорским, он еще сможет отмстить ему…

      Управляющий встретил Артура холодно. Старик действительно очень обиделся. Он сухо передал конверт от отца, который еще вчера покинул Российскую империю навсегда. Теперь Гольц вел себя иначе. Он не ходил по дому, не давал распоряжений горничным и поварам, а только сидел у себя. Одному только богу известно, чем он там занимался.

      Милорд свободно носился по дому, продолжая царапать паркет. В разгар такой анархии ему даже удалось свистнуть из кухни кольцо копченой колбасы, а повариха на это только рукой махнула.

      Артур взбежал на второй этаж и открыл дверь в свою комнату. На удивление, горничные не убрали его кровать, а в умывальнике все еще стояла вчерашняя вода. Как не похожа была его комната на ту, что постоянно поддерживалась в идеальной чистоте на протяжении всех 24 лет до вчерашнего дня. Нет, пожалуй, невнимательность слуг была здесь не при чем. Всклокоченная кровать, бардак на столе, передвинутое бюро. Все это было неспроста. Подойдя к массивному дубовому шкафу и раскрыв его грубые створки, Артур лишился не только дара речи, но и, как ему показалось, рассудка. Его тайник был вскрыт, в нем остались только письма и карты, сорочки были смяты и перевернуты, костюмы сорваны.

      Чертежей не было.

      #7

      – Ну