Свидетели эпохи. Эмма Гордон-Холл

у подножия лестницы.

      – Оль, блин, слушай, тут такое дело… – кинулся он объяснять. – Уходи отсюда, там менты твою комнату осматривают! Они ждут, когда ты придешь… Я сказал, что ты придешь…

      – Что за бред! – завелась Ольга и продолжила подниматься по лестнице.

      – Нет, ты не понимаешь, тебе нельзя туда… Они тебя арестуют и посадят! – Юра вцепился в ее кофту. – Ты украла деньги у ветеранши!

      – Что?! Ничего подобного! Я не крала! – она усмехнулась, вывернулась из его рук и поскакала дальше.

      – Не ходи туда! Ты что? С ума сошла?

      – Я ничего не крала!

      – На, вот, я выкупил твой плеер…

      Сизов достал из кармана iPоd и вложил его в руку Ольге.

      – Уходи!

      Но она продолжала подниматься.

      – Бабка с инфарктом в больнице, – добавил он ей вдогонку. – Денег нет, они по камерам посмотрели и увидели, как ты выбежала, а через полчаса ее сосед скорую вызвал, так как нашел ее на полу. В подъезд никто посторонний больше не заходил. Убегай!

      – Это Зотов! Он ее сосед…

      Она ускорила шаг и скоро оказалась у открытой двери своей комнаты. За ее письменным столом сидела Кривцова и разглядывала старинные письма, все вещи были разбросаны, а на выпотрошенной кровати сидел полицейский. Глаза его округлились при виде Ольги, и он, не говоря ни слова, поднялся. Кривцова бросила на девушку прожигающий взгляд.

      – Ты совсем сдурела, дрянь! Убийца! Где деньги?

      – Беги, дура, чего ты стоишь?! – завопил Сизов.

      Не видя и не слыша ничего, она рванула прочь от сорвавшегося с цепи полицейского. Вдоль по коридору, мимо высунувшихся любопытствующих, вниз по лестнице в холл. Двери, ступени, двор до ворот мимо фонтана, набережная, через мост, сквозь парк, сквозь слезы. Все дальше и дальше, пока могла терпеть, как холодный воздух обжигает легкие, надо бежать. Но куда? Сегодня только в ночь.

      Всхлипы несчастного старика управляющего, который снова эмоционально расклеился, ничего не могли изменить. Он ничего не знал, не слышал и не видел. Какие чертежи, когда весь дом проигран в карты? В нем одновременно боролись злость и сожаление. Еще эта война, упоминание о которой он все чаще встречал вокруг, и переживал на этот счет гораздо больше, чем фон Эссен.

      Сильный хлопок заставил Артура вздрогнуть, а Гольц даже взвизгнул. Быстро убедившись, что в окно залетел камень, а вовсе не чего пострашнее, фон Эссен отправил старика к себе в комнату и велел кухарке напоить его чаем.

      Злополучный кирпич преодолел оконное стекло, оставив в нем дыру, но не разбив вдребезги, пролетел всю комнату и остановился в углу у камина. Артур с трудом поднял его и подумал, что человек, метнувший такую «дуру», должен обладать невообразимой силой. Перевернув кирпич, он увидел надпись мелом «Немцы прочь!» и швырнул мерзкое послание на пол.

      В конце концов, фон Эссен вышел из дома, оставив дверь нараспашку. Милорд последовал за своим хозяином, радостно пугая прохожих. Артур медленно двигался по набережной, все дальше и дальше,