Разговор по душам с товарищем Сталиным (сборник). Вячеслав Щепоткин

инспектор призывал обрушить всю силу закона на этих недоносков общества, выявлять денно и нощно, карать штрафом и судом. Затем он повернул к рыболовецким колхозам, и Вдовин с удивлением услышал, что здесь тоже надо держать ухо востро.

      – Запасы сёмги, как вы знаете, товарищи, ограниченные. Хотя она нерестится в наших реках, хотя мы и строим рыборазводные заводы, растёт сёмга в открытом море. Вдали от наших берегов. И вот некоторые страны сейчас стали ловить её там, не дожидаясь, пока она уйдёт на нерест.

      Под навесом зароптали.

      – Куда наши-то смотрят! – крикнул полный мужчина лет сорока в очках на одутловатом лице. – Подводную лодку под них – сразу отловятся.

      Гаврилин нахмурился.

      – Ну, это, Федотов, не нашего ума дело. Нам свою задачу надо выполнять как следует. Тем не менее, – повысил он голос, – у нас есть некоторые товарищи, которые с браконьёром живут в корешах.

      Гаврилин потряс конвертом.

      – На участке Карнаухова. Ты где, Карнаухов?

      – Тут я, – откликнулся тощеватый мужичок.

      – Ага! Знаешь ты такого Мошникова?

      – Сморя какого! – весело крикнул Карнаухов. – У нас их десять штук в кажном селении.

      – А вот такого, – вскипел Гаврилин, – который безнаказанно блудит у тебя на участке!

      – Такого не знаю.

      – Вот вам, товарищи, и рыбинспектор! Люди знают, мне об этом пишут, – Гаврилин потыкал пальцем в конверт, – а страж порядка не знает!

      Карнаухов негромко (для соседей) огрызнулся: «Гласность – в рот ей два весла. С мово ж села человек. Заедят потом». Гаврилин не мог услышать этого – стоял далеко. Но, видимо, догадался.

      – Вы чего там шепчете? – тихо произнёс он, и губы его вдруг перекосило. – Может, устали у нас работать?

      Под навесом сразу насторожились. Такой поворот сулил крупные неприятности. За недолгое время работы в инспекции Гаврилин уволил несколько человек, а потерять хлебное место, когда в магазинах шаром покати – такому только дурак обрадуется.

      – Дак мы… куда он, Альберт Петрович, денется. Помаем мы ево, – засуетился Карнаухов.

      – Поймаем. Только без вас. На этот участок направим товарища Вдовина. А вы поблизости от нас поработаете. Глянем, что к чему.

      Гаврилин остро посмотрел на Вдовина.

      – Согласен, Виктор Николаич?

      Витéля решительно кивнул. Он был как патрон, втиснутый со стальным клацаньем в ствол, и готовый выстрелить туда, куда ствол направят. Люська ждала-ждала, что Витéля одумается, пугала уходом, но Вдовина не прошибло. Забрав дочку, она ушла к своим. Витéлина мать – худая, высокая и молчаливая женщина – несла свой крест без жалоб. Однако тут и она не выдержала. Встала в дверях, растопырила руки: «Все люди, как люди, дорожат семьёй и работой, а этот, куда ни ступит, то вляпается. Отец ранетый был, за такого причудника воевал, а ему хочь плюй в глаза – всё божья роса. Жена который раз уходит – как тута не уйдёшь? Ловил рыбу, теперь ему давай людей