Драматургия. Артур Олегович Лазарев

немало примеров. Чего стоит только один случай, когда молодой римский патриот Гай Муций Сцевола, по легенде, сам сжёг свою правую руку на глазах этрусского царя Порсены, угрожавшего ему пытками. Неизвестно, насколько это было правдой, но на подобных мифах (достойных Спарты) воспитывались многие поколения римлян. Также ранняя Республика не знала роскоши. Вернее, роскошь, если и имела место в отдельных семьях, то не демонстрировалась напоказ и уж тем более ей не кичились. В «Истории от основания Города» Тита Ливия упоминается, что консул Корнелий Руфим, предок Суллы, был изгнан из сената за то, что у него было 10 фунтов серебряных изделий. Можно вспомнить и пример Сципиона Африканского, легендарного победителя Ганнибала. Он недолго почивал на лаврах своей победы, так как был заподозрен в присвоении многих военных трофеев и предпочёл суду добровольное изгнание, в котором и умер. Кстати, это весьма напоминает историю прославленного советского маршала Жукова, и во многом это не случайно… Так или иначе, подобных случаев из ранней (да и поздней) Республики можно привести множество, но ситуация заметно меняется, когда Рим становится мировой державой.

      Мы по себе знаем, что победители иногда сталкиваются с более высоким уровнем жизни побеждённых, да и вообще эта тема не нова в мировой истории. По преданию, Александр Македонский, войдя в походную палатку разбитого им Дария, произнёс: «Вот это, по-видимому, и значит – царствовать!» Выросший в греческой скромности полководец был изумлён увиденной им роскошью. Наверное, что-то подобное чувствовали и римляне после взятия Карфагена. Всегда воевавшие за интересы Отечества, они начали понимать, что в этом мире существуют не только духовные блага. Вообще падение Карфагена можно рассматривать как некую точку отсчёта роста римской коррупции. Как пишет Саллюстий, уже в 111 году до н. э. нумидийский царь Югурта, уезжая из Рима, восклицает: «Продажный город – тебя весь можно было бы купить, если бы нашёлся покупатель!» Через полвека Рим становится продажным абсолютно, в первую очередь морально. Политика Республики утрачивает свою публичность, и государственные дела решаются уже не в стенах сената, а в атриях палатинских домов. «Virtus» уходит в прошлое, уступая место предприимчивости и амбициям. Римские оптиматы, столетиями охранявшие нравы и устои, теперь теряли своих лидеров, в первую очередь Помпея и Красса, которые прекрасно почувствовали дух времени. Эти двое вместе с Цезарем ощущали себя с каждым годом всё более вольготно, уже открыто заявляя о разделе сфер интересов всего государства. В апреле 56 года до н. э. в современной Тоскане прошла встреча триумвиров, на которой присутствовал весь цвет римской аристократии. Считается, что именно там была сформирована и одобрена новая доктрина развития Республики – известный и неизвестный мир делился на троих с молчаливого согласия элит. Вопрос о переходе на имперские рельсы уже не стоял, стояли другие вопросы – когда это случится и под чьим руководством? Ждать пришлось