Сказание о забытом князе. Не терпя обидим быти. Том III. Тимофей Рахманин

Я плакал, когда мне сказали, что ты убит.

      – Но, брат мой…

      – Да! – снова не дал договорить Бертольд. – Я плакал оттого, что не я убил тебя! Господи! Как долго я ждал этого дня! Ты даже не представляешь… Как сильно я мечтал вырезать твоё сердце и при этом смотреть, как ты будешь корчиться от боли! – и с этими словами брат Бертольд, вытащив из рукава длинный нож, стал приближаться к отцу Целестину.

      Он был моложе и сильнее своего противника, но, зная его, приближался осторожно.

      – Брат мой! За что такая немилость? Разве мы… Или я и тебе где-то перешёл дорогу?

      – О-о-о, Бог мой! Ты даже не заметил тот миг, когда я возненавидел тебя и сам стал таким, как ты! Я расскажу тебе. Пока ты будешь медленно умирать.

      – Может, я и не замолил ещё всех грехов, брат мой. Но я всегда считал, что пред тобой у меня их нет.

      Впервые в жизни отец Целестин увидел в глазах Бертольда отблеск слезы и ещё чего-то, похожего на сумасшествие. Если бы это была искорка гнева, монах бы и бровью не повёл, но теперь он точно понимал – Бертольд готов пожертвовать всем, лишь бы убить его. Это чувство было знакомо отцу Целестину. Единственное, что его смущало, он не понимал истинной причины.

      – Ты помнишь Еву? – ледяным голосом спросил брат Бертольд.

      Отец Целестин наморщил лоб:

      – Нет…

      – Постоялый двор. Под Неаполем? Мы пробыли там три дня.

      – Н-нет.

      – О, Господи! Я знал её с детства. Не видел много лет. Мы случайно зашли туда и вдруг… Это была она.

      – Брат мой, мало ли таких…

      – Молчать! Ты даже не помнишь её! Ты! Ты убил её лишь оттого, что мы посмотрели в глаза друг другу.

      – Не помню. Может быть, я просто пытался спасти тебя? Ты же знаешь, нам ни к кому нельзя привязываться.

      – О, Господи! Я никогда не знал такого чувства. Она ничем не могла нам навредить! Мы лишь иногда смотрели друг другу в глаза! И всё! Она была так прекрасна и чиста…

      – Не помню.

      – А ты убил её просто так!

      – Не просто. Наверное, чтобы оградить тебя от соблаз…

      – Молчи! Я до сих пор чувствую холод её руки… Ты… Вместе с ней ты убил мою душу… Ты отправил на верную смерть Зигфрида… Ты… Я жажду мести! Я жажду твоей крови!

      – Хорошо, брат. Раньше ты не был столь болтлив. Я даже обнажу грудь, дабы тебе не утруждать себя борьбой, – отвечал отец Целестин, делая вид, что хочет снять одежды, и добавил, покачивая головой: – Но только вот беда, желторотый ты мой птенчик… Первое – Довмонт ещё жив.

      Бертольд недоверчиво остановился и вопросительно посмотрел на отца Целестина.

      – Я приметил тебя в Городище ещё в первый день и не спускал с тебя глаз. К тому ж… – отец Целестин немного помолчал. – Второе: с тех пор, как исчез брат Зигфрид, у тебя нет друзей. А у меня есть брат!

      Бертольд почувствовал подвох и… Обернуться не успел: получив по затылку тяжёлый удар полупудовой дубиной, он упал как подкошенный.

      – Ты как всегда вовремя, Жерар.

      – Кто это? Тот,