Сказание о забытом князе. Не терпя обидим быти. Том III. Тимофей Рахманин

Он точно знал, что когда ему надоест, мама его вытащит, оботрёт и уставшего, с мокрыми ещё волосами прижмёт к себе, поцеловав прежде в макушку. Он, обхватив её руками и ногами, почувствует её тепло, запах молока. И пока будут стоять, счастливый, он так и заснёт у неё на руках, положив голову на плечо и вдыхая запах густых распущенных маминых волос, нежно ласкающих его пухленькие детские щёчки…

      …Гордо поднятая голова. Одежды в заплатках, прикрытые шкурами, туго стянутые на затылке длинные волосы. Во взгляде уверенность не детская. На боку нож, который вручил ему отец год назад, когда отправил сына выживать в лес с лучшим своим воином – Нестором. Довмонту уже одиннадцать. Он достойно прошёл испытание, которое обязан был пройти любой из сыновей князя. Иначе князем ему не быть.

      В глазах отца – гордость за сына… За то, что выжил, подрос, повзрослел… За то, что не сдался.

      В глазах мамы – радость и слёзы.

      О, Господи! Как хочется плюнуть на всё и броситься к маме!..

      …Ночь… Догорает огромный костёр… Пламя огня отбрасывает свои языки на молчаливые лица воинов. То прощальный, погребальный костёр с телом его отца… Совсем молодой ещё Довмонт стоит против бледной лицом матушки:

      – Мама! Я давно уже стал воином! Я должен отомстить за гибель отца!

      – Ты теперь князь, сынок. Никто не может неволить тебя. Не забывай только, что ты теперь хранитель рода своего. И только от тебя зависит, быть княжеству твоему иль не быть. А доброму князю храбрости одной да руки твёрдой мало. Мудрость нужна… Жалость… Доброта и любовь к ближнему… К земле… Народу своему…

      …Длинная вереница телег… Он покидает Крево… Люди вдоль дороги кланяются князю, плачут, прощаются. К маме подбегая, целуют руки… Он взглянул в её уставшие глаза, она не спала несколько последних дней, проводя время в заботах о женщинах и детях, молитвах о городе, людях, о князе, её сыне. Он понял ещё тогда: её родина там, где он, её сын…

      …Псков… Шумит вечевая площадь. Довмонт стоит на коленях, прижав к груди меч… Но почему-то не на степени, как было, пред народом… Он стоит на коленях пред матушкой… Она положила свои ладони на голову сына:

      – Слушай своё сердце, сынок. Делай так, как подскажет оно. Я знаю, сердце у тебя доброе, оно не обманет.

      Довмонт положил меч и, как в детстве, обняв мать и прижавшись ухом к её животу, просто молчал, закрыв глаза… Она гладила его голову, словно расчёской проводя пальцами по волосам… И оттого сама казалась счастливой…

      … «Мамочка! Мам! Постой!» Лето. Ясный солнечный день. Снова маленький Домант… Вытянув ручонки, он бежит босиком по мягкой траве к маме… Она вся в белом, словно светится, слегка вытянув шею вперёд и протянув руки – ждёт сыночка, а он, озорно смеясь, летит к ней вприпрыжку, сверкая босыми пятками и разметав по ветру златокудрые волосы… А мамочка всё дальше и дальше… «Мам! Мама! Постой!»…

      Дракон летел сквозь улицы города, словно молния. Люди, заметив князя, не успевали даже поприветствовать, поклониться. Лишь крестились,