Розмысл царя Иоанна Грозного. Константин Шильдкрет

и стал на колени перед киотом.

      – Господи, услыши молитву мою! Услыши мя, Господи!

      Смиренно склонился отяжелевший шар головы, и с каждым вздохом безжизненно вскидывались сложенные на животе руки.

      Тиун стоя, сквозь дремоту, повторял обрывки слов.

      Перекрестившись в последний раз, князь кулаками расправил усы и пошевелил в воздухе пальцами.

      Антипка ткнулся головой в дверь. Сквозь щелки слипающихся век любопытно проглянули зрачки. Холоп ясно почувствовал, как колеблются под ногами и проваливаются в пустоту половицы. Кто-то теплый и ласковый, в мглистой бархатной шубке, слизнул ступни, голени и легким дыханием своим коснулся груди. Странно было сознавать и в то же время так тепло верилось, что ноги и туловище становятся с каждым мгновением прозрачней, тают в неизбывной истоме, а голова погружается в пышную, пуховую тьму.

      Пальцы боярина нетерпеливо пошевеливались и раздраженно прищелкивали.

      Тиун осклабился. Тот, неизвестный, в бархатной шубке, подпрыгнул и шепнул что-то на ухо.

      «Тварь, – подумал добродушно холоп, – а молвит по-человечьи».

      – Антипка! – по-змеиному зашуршало где-то близко, у ног, и ударилось больно о голову, спугнув сразу сон.

      Тиун с размаху ткнулся губами в ладонь Симеона.

      – Милостивец! Измаялся ты от забот своих княжеских!

      Ряполовский повис на руках у холопя. В постели он безмятежно потянулся всем грузным телом своим и крякнул самодовольно:

      – Волил бы аз поглазеть на вотчинника веневского в те поры, когда поведают ему про отказчика.

      И, приподнявшись, трижды набожно перекрестился.

      – Упокой, Господи, души усопших раб твоих идеже праведнии упокояются.

      Припав на колено, Антипка проникновенно поглядел на образа.

      – Господарю же нашему милостивому пошли, Господи, многая лета на радость холопям!

      Он приложился к ступне боярина и скользнул озорным взглядом по месиву лоснящегося лица.

      – Сдается мне, осударь, неспроста Васька про отказчика сказывал.

      Князь поскреб пятерней поясницу и лениво приоткрыл глаза.

      – Не иначе, князь, Онисим замыслил с девкой той на Венев дорогу держать.

      Рот боярина широко раздался в судорожной зевоте.

      – А мы попытаем маненько Онисима, – сочно вдохнул он в себя и прищелкнул зубами.

      Антипка наклонился поближе к уху, готовый еще что-то шепнуть, но Симеон уже запойно храпел.

* * *

      Утром Василия вызвали к князю.

      В трапезной, на столе, были аккуратно разложены чертежи различной резьбы – оконной, дверной и стенной. Ряполовский получил их через Щенятева от приезжавших в Московию фряжских умельцев.

      Симеон подозрительно оглядел холопя.

      – Сказывай, староста, коей милостью спорадовать тебя за службу за верную?

      Выводков не понял и неопределенно пожевал губами.

      – Не твои бы очи, увел бы отказчик Онисима с девкой.

      Счастливая улыбка порхнула по лицу холопя и застыла трепетною надеждою в синих глазах.

      – А